Роберт Кершоу - 1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо Железных

Из 9-й авиадивизии в штаб 10-й армии сообщалось о том, что к 10 часам 29 минутам все истребители, базировавшиеся в Минске, уничтожены. В 10 часов 57 минут, т. е. через 28 минут, 126-й истребительный авиаполк запросил разрешение уничтожить склады снабжения в Вельске и отступить, поскольку для личного состава создалась реальная угроза оказаться в плену. Вельск находился в 25 км от границы.

Советские авиаподразделения уничтожались и при попытке подняться в воздух. У Буга в районе Бреста единственная эскадрилья советских истребителей при взлете подверглась бомбовому удару. Горящие остатки машин были разбросаны по всему летному полю. Попытки экипажей советских бомбардировщиков противостоять атакам были обречены на провал. Командующий 2-м воздушным флотом генерал-фельдмаршал Кессельринг комментировал это так: «То, что русские позволяли нам беспрепятственно атаковать эти тихоходные самолеты, передвигавшиеся в тактически совершенно невозможных построениях, казалось мне преступлением. Они как ни в чем не бывало шли волна за волной с равными интервалами, становясь легкой добычей для наших истребителей. Это было самое настоящее «избиение младенцев».

Но имелись и другие примеры.

Гауптман Герберт Пабст из 77-й авиаэскадры пикирующих бомбардировщиков стал свидетелем авианалета на его аэродром базирования сразу же по возвращении с очередной операции. Внезапно по всему летному полю, словно из ниоткуда, возникли зловещие грибы разрывов. Пабст заметил направлявшуюся домой шестерку двухмоторных самолетов. И тут же, буквально несколько секунд спустя, подоспели немецкие истребители.

«Один пилот открыл огонь, и дымовая трасса потянулась к русскому бомбардировщику. Содрогнувшись от удара, самолет блеснул на солнце, после чего свалился в отвесное пике. Вскоре вспышка и взрыв подтвердили его падение. Второй бомбардировщик в мгновение ока объяло пламя, последовал взрыв, и на землю, кружась, будто осенние листья, посыпались его обломки. Третью машину пули истребителей подожгли сзади. Остальных постигла та же судьба, пылая, они свалились прямо на деревню, где еще долго догорали. К небу вздымались шесть столбов дыма. Все шесть машин были сбиты!»

«Они летали к нам всю вторую половину дня, — продолжает Пабст, — и всех их сбивали. Только с нашего аэродрома мы своими глазами видели, как был сбит один за другим 21 самолет. Никто из них не ушел».

В ходе внезапного удара утром 22 июня люфтваффе атаковало 31 аэродром советских ВВС. После этого пилоты получали задание на уничтожение штабов, мест сосредоточения войск, артиллерийских позиций и складов ГСМ. Советские пилоты, пытавшиеся воспрепятствовать немцам, как правило, после первого и единственного залпа выходили из боя. Лейтенант Рудель прекрасно понимал, что советские истребители И-15 уступают немецким Me-109. Где бы они ни появлялись, «их били как мух», подтверждает Рудель. 22 июня Гейнц Кноке докладывал «о полном отсутствии в воздухе советских самолетов на протяжении всего дня». Поэтому «для нас открывалась возможность без помех выполнять поставленные задачи». Причины этого объяснений не требуют. К полудню первого дня войны Советы потеряли в общей сложности 890 машин, 222 из которых были сбиты в воздухе истребителями люфтваффе и силами противовоздушной обороны, а 668 — уничтожены на своих аэродромах. Лишь 18 машин потеряло люфтваффе. А уже к вечеру того же дня русские потеряли 1811 самолетов — 1489 на земле и 322 — в воздухе. Германские потери возросли до 35 машин» [22] К подсчетам потерь люфтваффе во время войны нередко прикладывали руку сотрудники аппарата Геббельса, стремившиеся показать ход боевых действий на Восточном фронте в выгодном свете. Таким образом появилась цифра, которую приводит автор. Общий список потерь немецкой авиации, по данным военного архива германской армии (Bundesarhiv-Militaerarhiv. RL 2 III/1177 Flugzeugungfalle und — verluste des fliegenden Verbanden seit 30.05.1941 bis 02.08.1941), составляет 78 самолетов. При этом следует помнить, что немцы учитывали процент повреждений каждой машины и не считали уничтоженными те, где повреждений было меньше 60 %, а таких за первый день войны насчитывается еще 89. Отметим, что подобные потери люфтваффе до того понесло только однажды во время битвы за Англию 18 августа 1940 г. (70 самолетов). — Прим. ред. .

За период 23–26 июня 1941 года число подвергнутых атаке советских аэродромов возросло до 123. К концу июня месяца было выведено из строя 4614 советских самолетов, немцы потеряли 330. Потери Советов на земле составили 3176, в воздухе — 1438. Таким образом, люфтваффе завоевало господство в воздухе. Генерал-фельдмаршал Кессельринг вспоминал об этих днях:

«В первые два дня операции мы сумели завоевать господство в воздухе. Решение этой задачи облегчила прекрасно проведенная аэрофотосъемка. Ее данные свидетельствовали о том, что в воздухе и на земле было сразу же уничтожено до 2500 самолетов противника. Геринг поначалу отказывался поверить в эту цифру. Однако когда мы получили возможность проверить эти сведения после нашего наступления, он сказал, что наши подсчеты всего на 200 или 300 машин превышают реальные потери русских». На самом же деле потери оказались куда выше — на целых 1814 самолетов.

Урон, нанесенный совершенно неготовым к отражению атак противника советским аэродромам, вообще трудно поддается какой-либо оценке. Когда на них стали падать первые бомбы, экипажи машин мирно спали. Самолеты не были замаскированы и стояли крыло к крылу у взлетных полос. Аэродромы базирования бомбардировочной авиации располагались не в тылу, а были выдвинуты к самой границе и, конечно же, не располагали соответствующими средствами ПВО. Если им и удавалось позже подниматься в воздух, их неповоротливые боевые порядки без истребителей сопровождения становились мишенью для вертких «мессершмиттов». 3-я истребительная авиаэскадра под командованием майора Гюнтера Лютцова в течение 15 минут сбила 27 советских бомбардировщиков. Немцы не потеряли ни одной машины. Именно этим и объясняется эйфория, охватившая германский генералитет в первые дни и недели войны. Генерал-майор Гофман фон Вальдау, начальник штаба командования люфтваффе, утверждал о «полной тактической внезапности», обещая скорый «успех кампании в целом». Того же мнения придерживался и генерал авиации барон фон Рихтгофен, командующий 8-м воздушным корпусом 2-го воздушного флота Кессельринга. Он верил, что к концу июня основные силы Красной Армии будут уничтожены. Две недели спустя Рихтгофен утверждал: «Путь на Москву открыт». По его мнению, немцам на завершение кампании требовалось всего лишь восемь дней.

Но какими бы поспешными ни казались подобные прогнозы, немецкое превосходство в воздухе на тот момент было очевидным. Впрочем, и о полном уничтожении сил советской авиации говорить пока не приходилось, хотя понесенный ею урон был колоссальным. Большинство членов экипажей подбитых бомбардировщиков спасались, покидая горящие машины на парашютах. Экипажи машин, уничтоженных на земле, также могли принять участие в боевых действиях на более поздних этапах войны. Накануне войны разведка люфтваффе установила наличие лишь 30 % советских авиасил, дислоцированных на территории европейской части Советского Союза. Таким образом, немцы недооценили силы русских почти наполовину. Девять дней спустя после начала боевых действий тот же генерал-майор Гофман фон Вальдау докладывал начальнику верховного штаба Главнокомандования вермахта Гальдеру следующее: