Роберт Кершоу - 1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо Железных

«Наше командование ВВС серьезно недооценило силы авиации противника в отношении численности. Русские, очевидно, имели в своем распоряжении значительно больше, чем 8000 самолетов. Правда, теперь из этого числа, видимо, сбита и уничтожена почти половина, в результате чего сейчас наши силы примерно уравнялись с русскими».

3 июля фон Вальдау доверил своему дневнику еще один любопытный факт: он, оказывается, убедился, что внезапный удар немецких сил пришелся на группировку советских войск, размеры и численность которой поражают. Иными словами, данные, которые удалось добыть разведке и которые считались «пропагандистскими», оказались реальностью и требовали суровой переоценки. «Качественный уровень советских летчиков куда выше ожидаемого», — сетовал фон Вальдау. По его мнению, дальнейшие успехи становились возможными за счет нанесения максимально больших потерь русским при «минимальных собственных». Но реальность подсказывала иное: «Ожесточенное сопротивление [русских. — Прим. перев. ], его массовый характер не соответствуют нашим первоначальным предположениям».

И первым признаком этого стал таран, предпринятый одним из советских летчиков, младшим лейтенантом Дмитрием Кокоревым из 124-го истребительного авиаполка, в небе над Кобрином. Израсходовав боекомплект в ожесточенном бою с немцем, младший лейтенант Кокорев направил свою машину прямо на Me-110. Оба самолета, сорвавшись в штопор, устремились к земле. Неподалеку от Жолквы другой летчик на истребителе И-16, лейтенант И. Иванов, воздушным винтом повредил хвостовое оперение немецкого бомбардировщика Хе-111. Кокорев выжил, а вот Иванов погиб. По имеющимся данным, девять советских летчиков совершили таран только в первый день войны 22 июня 1941 года. Полковник люфтваффе поражен: «Советские пилоты — фаталисты, они сражаются до конца без какой-либо надежды на победу и даже на выживание, ведомые либо собственным фанатизмом, либо страхом перед дожидающимися их на земле комиссарами». Немцы побеждали в воздухе, но их противник, несмотря на нанесенный ему урон, все еще представлял смертельную опасность.

Люфтваффе нанесло серьезный урон советским ВВС. Немецкие силы вторжения имели явное превосходство в тактике, но значительно уступали по численности своему фанатично сопротивлявшемуся противнику. Только продолжая наносить русским столь же ощутимые потери, как в первый день войны, люфтваффе могло рассчитывать на победу. «Это же аксиома — наносить врагу как можно большие потери, а самому нести минимальные», — вот простой расчет фон Вальдау. Тем не менее к исходу 22 июня люфтваффе завоевало господство в воздухе, теперь они собирались сосредоточиться на поддержке с воздуха наземных операций.

Арнольд Дёринг из 53-й бомбардировочной авиаэскадры бомбил дороги северо-восточнее Бреста, ведущие к Кобрину. В его высказываниях как в капле воды отразились новые намерения люфтваффе. «С тем, чтобы не разрушать дороги, оставив их проходимыми для наших войск, — утверждал он, — мы старались бросать бомбы по краям проезжей части». Целями явились танковые и моторизованные колонны, артиллерия, в том числе и на конной тяге, словом, «все, кто в ужасе пробивался на восток». В результате дорога превращалась в ад.

«Наши бомбы рвались рядом с танками, орудиями, между автомобилями, охваченные паникой русские разбегались в разные стороны. Паника там внизу царила ужасающая, никому и в голову не приходило пальнуть по нам разок. Воздействие осколочных и зажигательных бомб трудно описать. При атаке таких целей промаха просто не могло быть в принципе. Танки опрокидывались набок, пылали как свечки, перевернутые грузовики с орудиями перекрывали движение, обезумевшие лошади только усугубляли хаос и панику».

«Во время марша пыль сделала нас неузнаваемыми, мы все от нее пожелтели, — вспоминал лейтенант Генрих Хаапе из 18-го пехотного полка, действовавшего в составе группы армий «Центр». — В этом пропыленном воздухе нельзя было разобрать, где люди, а где машины». Эти самые длинные дни в году отмечены самыми высокими темпами продвижения немцев. «Наши наступающие дивизии всюду, где противник пытался оказать сопротивление, отбросили его и продвинулись с боем в среднем на 10–12 км! Таким образом, путь подвижным соединениям открыт», — писал в военном дневнике генерал Франц Гальдер. На фронте группы армий «Север» 4-я танковая группа Гёпнера сумела захватить два моста через Дубиссу в исправном состоянии. В среднем скорость продвижения германских частей и соединений составила около 20 км в день. Особых успехов добилась 2-я танковая группа генерала Гудериана: 17-я танковая дивизия одолела 18 км, справа от нее 18-я танковая дивизия продвинулась на целых 66 км севернее Бреста. Действовавшая южнее Бреста 3-я танковая дивизия углубилась на 36 км, 4-я танковая дивизия — на 39, а 1-я кавалерийская дивизия преодолела 24 километра.

Темпы были весьма напряженными. По завершении форсирования Буга Роберт Рупп запишет в своем дневнике: «На большой скорости мы углублялись дальше в темноту. Туман настолько густой, что с трудом различаешь машину впереди». Передовая часть 12-го армейского корпуса, подразделение «Штольцман» вышло к Березе Картусской днем позже, опередив остальные части на 100 километров. 3-я танковая группа Гота с боями преодолела Неман под (Элитой и Меркине. Она вышла на оперативный простор, — перед ее соединениями не осталось сколько-нибудь сильно укрепленных позиций неприятеля. Гот был готов устремиться дальше. На одном из участков 1-я танковая группа Клейста из состава группы армий «Юг» вышла к реке Стырь, а разведывательные подразделения успели переправиться через Прут. Приграничная оборона русских рухнула. Все мосты через Буг и другие приграничные реки были захвачены в исправном состоянии. Гальдер делает заключение:

«О полной неожиданности нашего наступления для противника свидетельствует тот факт, что части были захвачены врасплох в казарменном расположении, самолеты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что им делать. Можно ожидать еще большего влияния элемента внезапности на дальнейший ход событий в результате быстрого продвижения наших подвижных частей, для чего в настоящее время всюду есть полная возможность».

Сводка ОКВ за 22 июня сообщала: «Создается впечатление, что противник после первоначального замешательства начинает оказывать все более упорное сопротивление». С этим согласен и начальник штаба ОКВ Гальдер: «После первоначального «столбняка», вызванного внезапностью нападения, противник перешел к активным действиям».