Олег Гончаренко - Москва, которую мы потеряли

Но если история о пленнике Ваньке Каине – легенда, то славная архитектурная летопись Москвы, явленная из этих стен, – достоверный факт. В 1779 г. палаты были проданы Каменному приказу. Здесь учредили школу чертежников, где преподавали Баженов и Легран; здесь же делали детали для огромной деревянной модели Большого Кремлевского дворца, которую на подводах возили в Петербург для одобрения императрицы. А с 1813 г. в Сверчковых палатах работала знаменитая Комиссия для строений, созданная по приказу Александра I, для того чтобы восстановить Москву после наполеоновского пожара. И не просто восстановить на пепелище, а воссоздать в едином историко-архитектурном стиле, не допустить массовой стихийной застройки и сохранить лицо города. Председателем комиссии был назначен сам градоначальник Федор Ростопчин, а членами стали И. Бове, В.П. Стасов, Д.И. Жилярди, А.Г. Григорьев. Первой задачей, делом чести поставили вернуть к жизни пострадавший от взрыва Кремль, а затем комиссия разработала образцовые типы домов и фасадов, «надлежащие к копированию», и опубликовала их в специальных альбомах. Каждый новый дом, возводимый в Москве, должен был строиться строго по типовому, утвержденному комиссией образцу, за счет чего создавался единый стиль городской застройки. Разница была только в статусе домовладельцев: для каждой социальной категории был разработан свой образцовый тип. Та к появился и знаменитый московский ампир миниатюрных особнячков, и типичный московский дом с мезонином, а у жильцов побогаче – с «неизбежными» алебастровыми львами. Комиссия работала в Сверчковых палатах до 1843 г., потом они снова стали частным владением, и следующая интересная страница их истории была еще впереди.

У Успенской церкви были и другие, более известные прихожане. Первыми в их числе следует назвать знаменитых Пашковых, живших на Покровке, – тех самых, чьи родственники имели роскошный замок на Моховой. Их предок, выходец из Польши, Григорий Пашкевич приехал в Россию на службу к Ивану Грозному, и с тех пор их фамилия значилась как Пашковы. Один из них, Истома Пашков, был участником тульского дворянского ополчения в войске бунтаря Ивана Болотникова и потом перешел на сторону царя Василия Шуйского. Другой Пашков, Егор Иванович, был денщиком Петра Великого, и его сын П.Е. Пашков построил легендарный дворец на Моховой, известный как дом Пашкова. Владельцам же усадьбы на Покровке, Александру Ильичу и Дарье Ивановне Пашковым, принадлежал другой знаменитый дом Пашковых, тоже стоявший на Моховой: в самом конце XVIII в. Василий Баженов выстроил для них усадьбу с театральным флигелем для балов и Пашковского театра, а иметь собственный домашний театр было очень престижно. Потом, когда в 1806 г. флигель сдали в аренду Московскому императорскому театру, на его сцене дебютировали Щепкин и Мочалов. Одна из самых роскошных в Москве, эта усадьба с флигелем в 1832 г. была куплена для Московского университета. В главном доме разместился Аудиторный корпус (ныне факультет журналистики), а во флигеле архитектор Евграф Тюрин устроил домовую университетскую Татьянинскую церковь. К слову сказать, с 1817 по 1823 г., будучи еще молодым архитектором, Тюрин участвовал в строительстве Архангельского – подмосковной усадьбы князя Юсупова. В 1822 г. Тюрин составил проект Большого Кремлевского дворца в Москве, проявив себя в этой работе мастером большого диапазона. В 1830-х гг. Тюрин перестраивал усадьбу Нескучного дворца, где им были сооружены гауптвахта, главные ворота при въезде в Нескучный сад, павильон в парке, а также устроены полуциркульные балконы нижнего этажа дворца. Лучшее произведение Тюрина – церковь Московского университета на углу Большой Никитской и Моховой улиц, представляющая собой часть бывшего частного дома, перестроенного Тюриным. Мощной колоннадой полукруглой ротонды Тюрин закрепил угол улицы, создав связующее звено в ансамбле, образованном зданиями Университета и Манежа. Творческая деятельность Тюрина, как и ряда других архитекторов, была прервана начавшимся кризисом русской классической архитектурной школы, когда наиболее передовые ее представители должны были отойти в сторону, уступая место иным течениям, связанным с началом эклектики и стилизаторства.

Но главное владение Пашковых находилось на Покровке, в Большом Успенском переулке (во дворе дома № 7). В 1811 г. здесь родилась Евдокия Петровна Ростопчина, будущая поэтесса и невестка градоначальника графа Ф.А. Ростопчина, которая вышла за его младшего сына Андрея. В этом доме у Пашковых бывал и Пушкин: на Масленицу в 1831 г., преисполненный счастья, он приехал сюда с молодой женой кататься в санях на гулянье, устроенном хозяевами дома. А всего через девять лет после этого, в 1840 г., огромное состояние Пашковых было проиграно в карты. Усадьбу в Большом Успенском казна выкупила для аптеки, под склады для хранения лекарств и под конторы. Одно время этим медицинским заведением руководил неподкупный доктор Гааз, который сумел не только обезопасить ценные медикаменты от мышей и крыс (были официально заведены штатные... кошки), но и прекратить расхищение лекарств, после чего у него появилось немало недругов, прежде списывавших ворованное на мышей. Кроме Пашковых, именитыми прихожанами Успенской церкви были князья Щербатовы, владевшие усадьбой в Сверчковом переулке, дом № 4. Князь Осип Иванович приходился прадедушкой Елизавете Петровне Яньковой. Она была известна тем, что оставила по себе самые известные воспоминания о старой аристократической Москве – «Рассказы бабушки», записанные ее внуком Д. Благово. В роду рассказчицы были знатнейшие фамилии российской империи. Ее родственниками были и Римские-Корсаковы, и Щербатовы, не говоря уже про Мещерских, Татищевых, Толстых, Волконских, Салтыковых и Милославских. За 93 года своей жизни она была знакома со многими интересными и знаменитыми людьми. Ее рассказы охватывают жизнь пяти поколений и являются бесценным вкладом в историю Москвы. Изложенные удивительно колоритным старомосковским языком, они обнаруживают в ней прирожденного художника. Живые описания таких грозных исторических событий, как приход Наполеона в Москву, изображение самых разнообразных лиц и судеб невольно увлекают всякого. Быт и нравы всех сословий Москвы от высшей аристократии до мещан даны с такой выразительностью, а их сопоставление в разных поколениях настолько поучительны, что теперь уже нельзя себе представить нашей старины без этого живого свидетельства, которое мы принимаем с благодарностью. Ее внук, Дмитрий Дмитриевич Благово, который взял на себя труд записать эти рассказы и с таким вкусом их отредактировать, безусловно, заслуживает нашей особой признательности.