Сюзанна Шаттенберг - Леонид Брежнев. Величие и трагедия человека и страны

А. Е. Бовин, который был сотрудником Международного отдела ЦК, сообщает, что Брежнев в преддверии XXIII съезда КПСС, первого после его избрания Первым секретарем ЦК, еще не вполне понимал, как следует лучше всего подготовить партийный форум. Вот он и пригласил осенью 1965 г. всех заведующих отделами на бывшую дачу Сталина, Волынское I, не давая им, однако, четких инструкций о том, что надлежало делать. «Если говорить серьезно, то Брежнев должен был собрать команду и дать общие установки, обозначить направление для текста. Но он не сделал это. Возможно, потому, что сам еще толком не понимал, как должен выглядеть доклад, не вообще доклад, а его, брежневский. Имея за спиной Сталина и Хрущева, тут было о чем подумать» 1313 1313 Бовин А. Е. XX век как жизнь. С. 144. . Но Бовин понимал, что всех этих заведующих отделами и их заместителей Брежнев пригласил не из-за беспомощности, а по тактическим соображениям. Приверженцы Сталина сидели здесь вместе со сторонниками процесса реформ, и их отпускали домой не раньше, прежде чем они находили общую линию, равнодействующую 1314 1314 Там же. С. 147. . Брутенц, коллега Бовина по Международному отделу, считал, что 20 человек, которых Брежнев позвал в Волынское, было слишком много и процесс работы оказался совершенно неорганизованным. Но они спровоцировали один из жесточайших политических конфликтов, которые, как утверждается, имели место при Брежневе. Оба его доверенных лица и многолетних сотрудника, Трапезников и Голиков, заявили о себе как о подлинных сталинистах, которые откровенно говорили сотрудникам Международного отдела, ориентированным на реформы: «Тебя надо будет расстрелять», «а тебя посадить» 1315 1315 Брутенц К. Н. Тридцать лет на Старой площади. С. 241, 247. . Решающую же роль играл Суслов, который и при Брежневе оставался последней инстанцией в идеологических вопросах. То, что других доводило до предела терпения, оборачивалось триумфом генсека – совместным обретением общей линии поведения после жесткого обмена мнениями. Единожды обретенная, эта линия становилась обязательной для всех. Только после того как было установлено общее направление, Брежнев вмешивался и вставлял детали, важные для него 1316 1316 Там же. С. 249. . Поэтому сотрудник ЦК Бовин хвалил такой метод, называя его «максимально демократичным»: «Во время обсуждений можно было спорить, отстаивать свою точку зрения, свою позицию. Нервные могли шуметь и размахивать руками. Брежнев внимательно слушал, обычно сохраняя невозмутимый вид. Мог пошутить» 1317 1317 Бовин А. Е. XX век как жизнь. С. 258. .

В соответствии с этим опытом Брежнев положил начало практике, которой он придерживался вплоть до смерти: для подготовки отчетных докладов к пленуму ЦК или речей на съездах он уезжал с группой сотрудников ЦК на одну из дач, большей частью в охотничье хозяйство «Завидово», чтобы здесь разработать текст. По словам Бовина: «Сначала Брежнев посылал “черновой” проект узкому кругу лиц, чье мнение его интересовало. Вместе с ним мы проходились по замечаниям, что-то принимали, что-то – нет. И только после этого следовала официальная рассылка всем членам и кандидатам в члены Политбюро и секретарям ЦК КПСС. Учетом (или неучетом) их замечаний кончалась работа над документом. Поэтому все, что говорил Генеральный секретарь, считалось не только его мнением, но позицией ЦК» 1318 1318 Там же. С. 163. .

Так как этот процесс согласования представлял собой нечто необычное, Брежневу важно было сделать новый ритуал достоянием гласности. 16 сентября 1965 г. он разослал проект своей речи на предстоявшем пленуме всем членам ЦК и пояснил: «Я шлю вам свой проект речи. Прошу вас о комментариях. Продолжаю работать над ним. Л. Брежнев» 1319 1319 РГАНИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 790 (Материалы к протоколу № 12). Л. 1. . Подобно тому, как Генеральный секретарь постоянно ссылался на «обмен мнениями» в Политбюро, он в начале срока своего пребывания в должности подчеркнул и коллективный характер работы над речами. На мартовском пленуме 1966 г. он поставил на обсуждение отчетный доклад для предстоявшего XXIII съезда партии, сказав следующее: «Товарищи, отчетный доклад XXIII съезду, представленный здесь пленуму на проверку, является результатом коллективной работы всех членов и кандидатов, а также секретарей Центрального Комитета, прямо участвовавших в его составлении. Проект в целом был проверен президиумом ЦК и единогласно одобрен» 1320 1320 Там же. Д. 820 (Стенограмма заседания, 26.03.1966). Л. 2. . В июне 1967 г. он призвал собравшихся участников пленума ЦК прислать больше комментариев и предложений для речи к 50-й годовщине Октябрьской революции: «Мы были бы рады получить больше замечаний, потому что это только бы совершенствовало, только бы улучшало наш документ» 1321 1321 Там же. Оп. 3. Д. 70 (Стенографический отчет июньского Пленума, 20– 21.06.1967). Л. 200. . Брежнев придерживался этой практики коллективного написания речей. Как в 1973 г., когда вокруг его личности возник новый культ, так и став в 1977 г. Председателем Президиума Верховного Совета, он продолжал собирать мнения других, которые включались в текст речи 1322 1322 Ср., например: РГАНИ. Ф. 80. Оп. 1. Д. 330. Л. 32; Д. 312 (Замечания тов. Андропова к выступлению на Политбюро). Л. 149. . Например, в ноябре 1978 г. он спрашивал всех присутствовавших на Пленуме ЦК: «Проект постановления… был роздан своевременно. Все поступившие замечания включены в текст проекта. Есть ли еще дополнительные замечания по проекту постановления?» Только когда из зала раздались ответы «нет» и «принять», Брежнев поставил резолюцию на голосование 1323 1323 Там же. Ф. 2. Оп. 3. Д. 488 (Стенограмма 2-го заседания, 27.11.1978). Л. 76–77. .

Даже на внешний мир новая практика производила впечатление. Внешнеполитический советник Насера Мухаммед Хейкал стал в июне 1970 г. во время официального визита в Москву свидетелем подобного акта коллективного руководства. В разгар обсуждений открылась дверь, и в комнату вошел чиновник МИД, передавший документ заместителю министра иностранных дел В. М. Виноградову. Затем начался странный спектакль: «Виноградов передал бумагу Громыко, который ее прочитал, встал и отнес Косыгину. Тот прочитал документ и отдал Брежневу. Брежнев, прочитав, вернул Косыгину, который передал бумагу Подгорному. Подгорный прочитал и возвратил Косыгину, снова отдавшему документ Брежневу. Брежнев подписал и передал Косыгину, который тоже подписал. Затем последовала подпись Подгорного. Подгорный передал бумагу Громыко, который отдал ее Виноградову, а тот – чиновнику министерства. Последний унес ее обратно в МИД. Вся процедура длилась около пяти минут» 1324 1324 Heikal Mohammed. The Road to Ramadan. New York, 1975. P. 94. . Брежнев объяснил изумленным египтянам, что они как раз подписали телеграмму, которая должна была предупредить сомалийского генерала Сиада Барре о покушении. Уходя из комнаты, Насер сказал Хейкалу: «Ты видел, что здесь происходило?.. Если телеграмма Сиаду требует подписей всех троих, то для нас это будет проблемой!» 1325 1325 Ibidem. Об этой особенности – всегда ставить на первый план коллектив – говорилось в 1973 г. и в документах немецкого МИД: «Своей манерой поведения Брежнев вновь и вновь стремится в противоположность единоличному господству своих предшественников Сталина и Хрущева подчеркнуть коллективность руководства и производит впечатление человека ненавязчивого и сдержанного, хотя и решительного» 1326 1326 Politisches Archiv AA Berlin, Zwischenarchiv, Best. № 112693, BRESHNEW. S. 5. .