Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

Война с Японией еще продолжалась, когда был поднят вопрос о продолжении практики летних заграничных командировок. В конце апреля в институт поступило распоряжение Главнокомандующего генерала от инфантерии Н. П. Линевича отправить офицеров в летнюю командировку. При этом было выражено пожелание, чтобы поездки были по возможности соединены с разведкой назначенного для командировки района. Отъезд в командировки офицеров-слушателей состоялся довольно поздно по причине того, что перевод денежных средств из штаба Приамурского военного округа пришел лишь 24 июня. Основными районами командировок стали Северная Монголия и Китай: Урга, Улясутай, Кобдо, Сайр-усу, Соцынхановский аймак, Калган, Пекин, Тяньцзин, район строившейся Шаньсийской железной дороги и северо-восточная часть Печилийской провинции. Все командированные офицеры представили отчеты применительно к полученным инструкциям и программам [740].

Командировки еще более дезорганизовали учебный процесс на офицерском отделении; особенно пострадали офицеры I курса, фактически не занимавшиеся с января по апрель 1905 г. «Я лично, – отмечал подполковник Поморцев, – был против этой командировки: 1) прошедшие едва половину курса офицеры прямо-таки не были подготовлены к главной цели командировки – практическому изучению китайского языка; 2) еще более рельефно выступала нецелесообразность командировки при избрании институтом местом командировки Монголии, где учиться китайскому языку совершенно невозможно; 3) более целесообразно было бы просто оставить офицеров при институте, чтобы подготовиться к осеннему экзамену для перехода на II курс. Мне от института была назначена командировка в Цэцэнханский аймак с особым заданием. Считая это задание невыполнимым по незнанию ни китайского, ни монгольского языка, я подал директору института рапорт» [741].

В представленном рапорте Поморцев просил изменить ему маршрут летней командировки, чтобы иметь возможность произвести тайную разведку Восточной Монголии, непосредственно прилегающей в театру военных действий. С этой целью он намеревался из Цицикара по Пекинскому тракту проехать в Шина-Гутер, откуда направиться к западу через Болочен к кумирне Улан-Халга и далее в Хайлар. Директор Восточного института отклонил просьбу Поморцева под предлогом того, что выбранный им район очень опасен, и директор не вправе взять на себя ответственность в случае непредвиденных обстоятельств. Кроме того, директор заявил, что предложенный Поморцевым план не соответствует установившимся в институте взглядам на летние командировки ввиду решения исключительно военных вопросов. Вместе с тем директор института сделал запрос в штаб Приамурского военного округа о возможности такой поездки, но из Хабаровска также пришел отрицательный ответ. В результате Поморцеву пришлось отказаться от своего плана и совершить рекогносцировку в одном из районов Восточной Монголии общей протяженностью 800 верст пути. По итогам поездки Поморцев представил описание района рекогносцировки, снабдив его картой с подробной легендой.

По причине позднего возвращения из летних командировок не все офицеры-слушатели успели подготовиться к сдаче переводных экзаменов. Некоторые из них по совету директора института предпочли остаться на повторном курсе, чтобы получить более фундаментальную подготовку по восточным языкам. Среди таких офицеров-слушателей оказался и подполковник Поморцев, в связи с чем он выпускался годом позже своих однокурсников.

В записке Поморцева также имеются сведения о событиях в Восточном институте в зимний период обучения 1905 г. Весьма интересным моментом в записке является упоминание об участии части офицеров-слушателей в революционных событиях во Владивостоке. «Я уже сказал, – отмечал Поморцев, – что в институте читались лекции, когда я вернулся из командировки 15 сентября. Присутствовали на лекциях десять офицеров и три неисключенных студента. Эти занятия продолжались недолго. 17 сентября исключенные студенты устроили демонстрацию, институт был закрыт для занятий и стал охраняться часовыми. 30 сентября произошло оплевание директора студентами [742]. Затем было приказано приготовляться к переезду во Владивосток [743], куда выехали 13 октября, прибыли 23-го. 30 октября вспыхнуло восстание матросов и солдат. Страшный разгром города парализовал всякую деятельность.

Чтение лекций возобновилось 15 ноября, но через неделю опять прекратилось. Забастовали студенты, ранее исключенные, но теперь вновь принятые. Я просил тогда читать лекции для офицеров, но этого не сделали, а один из профессоров в частном разговоре выразился, что группа офицеров подала петицию с требованием не начинать чтение лекций, так как текущие политические события настолько поглощают все внимание, что не дают возможности заниматься науками. Текущая действительность как будто подтвердила эту петицию. В конце ноября начались офицерские митинги в гарнизонном собрании с разрешения и под председательством коменданта крепости. Последний самый бурный митинг был 13 декабря.

К этому времени относится приказание о выборных курсовых офицерских старостах и о совете этих старост. Офицерские митинги в институте следовали один за другим. Рождественские каникулы прошли тревожно. 19 января [1906 г.] снова вспыхнуло восстание матросов и дало повод профессорской конференции снова не начинать чтение лекций до летних командировок» [744].

Сразу после окончания войны с Японией набор офицеров-слушателей в Восточный институт был продолжен. В течение 1906 и 1907 гг. для продолжения занятий в институт возвратилась большая часть офицеров-слушателей старших курсов довоенных наборов. По состоянию на конец 1905 г. на офицерском отделении Восточного института числилось штатных офицеров-слушателей – 52 чел., посторонних слушателей – 25 чел. Эти офицеры распределялись по курсам следующим образом: на I курсе – 23 штатных офицера-слушателя / 6 посторонних; на II курсе – 19 штатных / 1 посторонний; на III курсе – 10 штатных; на IV курсе офицеров не имелось [745].

Офицеры, выпуск которых должен был состояться весной 1904 г., убыли на театр военных действий без сдачи выпускных экзаменов. По ходатайству конференции Восточного института и министра народного просвещения в апреле 1905 г. последовало Высочайшее соизволение на выдачу штабс-капитанам С. В. Афанасьеву и М. Н. Козлянинову установленных свидетельств об окончании института без производства установленных испытаний [746].

Служба полковника Степана Васильевича Афанасьева (1871–1939) была неразрывно связана с военным востоковедением. По выпуску из института он занимал должности помощника военного агента в Китае (1907), негласного военного агента в Китае (1910), императорского российского консула в Цицикаре (19111918). Участник похода в Китай 1900–1901 гг. и русско-японской войны. Автор ряда востоковедных работ. Служебные донесения С. В. Афанасьева из Китая в ГУГШ представляют собой ценный источник по истории Китая начала XX в.