Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

Отчетные работы офицеров были исполнены по трем основным исследовательским темам: военно-географические и военно-статистические описания отдельных городов и территорий; политическое и экономическое развитие стран Дальнего Востока; работы по различным аспектам восточной филологии, включая переводы учебных пособий иностранных авторов.

В 1903 г. в Восточном институте вышел в свет первый научный труд, подготовленный совместными усилиями офицера-слушателя и студента. Штабс-капитан В. И. Надаров и студент IV курса А. П. Хионин издали перевод французского учебного пособия по стилю китайских официальных документов, подготовленного французским иезуитским миссионером и ориенталистом С. Куврером (Sιraphin Couvreur, 1835–1919) [714]. Объемное пособие (562 стр. текста) состояло из пяти глав, в которых были представлены образцы официальных и полуофициальных текстов, а также тексты из китайской прессы. Работа Надарова и Хионина представляла собой сокращенный, адаптированный к программе изучения китайского языка в Восточном институте вариант труда Куврера и состояла из двух частей: текстовой части в переводе на русский язык и подстрочного словаря [715]. Издание вышло в литографированном виде, тиражом около 100 экз., и ныне представляет собой большую библиографическую редкость [716]. Работа использовалась в качестве учебного пособия в Восточном институте до выхода в свет аналогичного пособия профессора А. В. Рудакова.

Весной 1903 г. состоялся первый выпуск офицеров Восточного института – свидетельства об окончании института получили штабс-капитаны Н. Д. Кузьмин и В. И. Надаров [717]. Это был единственный выпуск офицеров из Восточного института, произведенный до войны с Японией. Офицеры-выпускники 1903 г. обладали серьезной научной и практической подготовкой. Руководство военного ведомства рассматривало высокий уровень подготовки офицеров как обоснование правильности выбранной линии в вопросе подготовки военно-востоковедных кадров для войск Дальнего Востока. Следует заметить, что выдающиеся способности офицеров-выпускников 1903 г. еще не могли в полной мере служить оценкой эффективности подготовки кадров на офицерском отделении Восточного института. Кузьмин и Надаров принадлежали к той элитной части офицеров-слушателей, которую подполковник П. В. Поморцев относил к категории офицеров, уже имевших познания в восточных языках до поступления в институт, и которые в институте только совершенствовали свои знания и на фоне других слушателей имели выдающиеся результаты. До поступления в Восточный институт Кузьмин и Надаров имели базовые знания корейского языка, который они продолжили изучать в институте [718].

Штабс-капитан В. И. Надаров явился первым офицером – выпускником офицерского отделения, которому было предложено остаться в Восточном институте для подготовки к профессорскому званию. В сентябре 1903 г. профессор А. М. Позднеев ходатайствовал перед конференцией Восточного института об оставлении штабс-капитана Надарова при институте для подготовки к профессорскому званию по кафедре корейской словесности [719]. В качестве основания для такого предложения Позднеев указал на высокую научную активность Надарова и его хорошее знакомство с Китаем и Кореей. Конференция единогласно постановила ходатайствовать в законодательном порядке об оставлении Надарова при институте для приготовления к профессорскому званию сроком на один год, начиная с 1 ноября 1903 г., с тем, чтобы в течение указанного срока он продолжил свои исследования в Корее. Назначение Надарова в Восточный институт не состоялось, в конце декабря 1903 г. он в качестве офицера-востоковеда был прикомандирован к штабу войск крепости Порт-Артур.

Выпускники 1903 г. внесли значительный вклад в развитие военно-востоковедных исследований на Дальнем Востоке. Полковник Виктор Иванович Надаров (1873–1928) – сын известного русского военного востоковеда генерал-лейтенанта И. П. Надарова. По выпуску из института В. И. Надаров после службы в штабе войск крепости Порт-Артур в феврале 1904 г. был переведен в Мукден [720], где состоял в распоряжении российского военного комиссара при Мукденском цзянцзюне. В период русско-японской войны находился в распоряжении российского военного комиссара Гиринской провинции, руководил агентурной разведкой. С 1910 г. занимал должность российского консула в г. Яньцзи [721], выполняя обязанности негласного военного агента.

Полковник Никита Дмитриевич Кузьмин (1866 – после 1926 г.) – участник русско-японской войны, и. д. пограничного комиссара Амурской области (1906), пограничный комиссар в Южно-Уссурийском крае (1912–1922), содержатель имущества морской инспекции частей пограничной охраны Приморского губернского отдела ОГПУ (1925). Репресссирован в 1926 г. по обвинению в шпионаже в пользу Японии, приговорен к трем годам заключения в концлагерь. Предположительно, скончался в период отбывания срока. Кузьмин является автором ряда военно-востоковедных работ.

Первый выпуск офицеров-слушателей позволил подвести некоторые предварительные итоги подготовки офицеров в Восточном институте, определить наиболее оптимальные пути языковой и страноведческой подготовки, выявить злободневные вопросы в учебном процессе и в дальнейшей службе выпускников. Летом 1903 г. директор института профессор А. М. Позднеев через Главный штаб передал военному министру А. Н. Куропаткину составленную им записку о предоставлении офицерам – выпускникам института особых прав и преимуществ по службе [722]. Записка представляет большой интерес для истории подготовки военно-востоковедных кадров на офицерском отделении Восточного института. Она является первым документом, разработанным непосредственно в Восточном институте, в котором наиболее полно представлены вопросы подготовки и дальнейшей службы офицеров-востоковедов. Записка была составлена не без участия штаба Приамурского военного округа и самих офицеров-слушателей, что отчетливо видно из ее текста, построенного на хорошем знании военных законодательных и нормативных актов, реалий прохождения службы офицерами на Дальнем Востоке.

Профессор Позднеев отмечал, что военное ведомство, вполне осознавая необходимость иметь в войсках Дальнего Востока подготовленных офицеров-восточников, организовало их подготовку на офицерском отделении Восточного института. Вместе с тем руководство военного ведомства совершенно упустило из вида вопрос о преимуществах и льготах по службе для офицеров-восточников, которые при существовавшем положении были поставлены в один ряд со строевыми офицерами. Позднеев указывал на уникальность готовившихся в Восточном институте военно-востоковедных кадров, их высокий уровень специальных и языковых знаний. «Помянутое прохождение курса Восточного института, – отмечал А. М. Позднеев, – дает гг. офицерам знание восточных языков (китайского, японского, маньчжурского, монгольского и корейского) при вполне удовлетворительной теоретической и практической подготовке к службе в надлежащих странах; дает знание новых языков, особливо английского; знание юридических и коммерческих наук; знание народов Востока, их духа, быта, истории, правовых отношений и всего социального строя. При этом опыт уже всецело доказал, что пребывание гг. офицеров в институте, даже за время прохождения ими курса, отличается серьезными научными трудами по исследованию различных стран и вопросов востоковедения, доселе остававшихся неразработанными и даже не бывших затронутыми в литературе. При таковых условиях гг. офицеры, окончившие Восточный институт, будучи назначаемы на должности, сообразно полученной ими специальной подготовке, могли бы, несомненно, принести громадную пользу России в смысле сношений ее с государствами Дальнего Востока по ведомствам как Военного министерства, так и Министерства иностранных дел» [723].