Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

Тема участия офицеров-слушателей в русско-японской войне получила достаточно широкое освещение в литературе [732]и для целей настоящего исследования представляет интерес только как эпизод истории офицерского отделения Восточного института. В этой связи мы ограничимся сообщением сведений, дающих общую картину.

Точной цифры, определяющей число офицеров-слушателей Восточного института, участвовавших в русско-японской войне, не существует. Сведения, представленные официальными источниками, разнятся – от 18 до 30 чел [733]. Также отсутствуют данные по убитым и раненым офицерам. Известно о гибели штабс-капитана 2-го Восточно-Сибирского стрелкового полка А. П. Селиверстова (набор 1902 г.) и вольнослушателя мичмана Б. А. Хрущова (погиб на транспорте «Енисей» в Порт-Артуре 29 января 1904 г.). Офицеры-выпускники и слушатели в период войны занимали различные должности, на которых требовалось знание восточных языков. Многие были прикомандированы к штабу главнокомандующего, штабам армий и корпусов, занимали разнообразные должности в органах разведки действующей армии. В задачи офицеров-восточников в период войны входила организация разведки, допросы военнопленных, опросы местного населения, перевод японских боевых документов. Наибольшую известность в период войны получили капитан С. В. Афанасьев, штабс-капитаны В. И. Надаров, А. П. Болобан, В. В. Блонский, подъесаулы К. А. Кременецкий, В. М. Мендрин, поручик В. Н. Шаренберг и др.

Не все офицеры приняли участие в войне как языковые специалисты, были и те, кто прошел войну в составе строевых частей, командуя подразделениями. К примеру, подполковник И. Е. Иванов (набор 1903 г.) командовал ротой в 1-м Восточно-Сибирском стрелковом полку [734]. За героизм и мужество во время боевых действий удостоен ордена Св. Георгия 4-й ст. и пяти боевых орденов. Поручик П. М. Иванов-Мумжиев (набор 1903 г.), защитник Порт-Артура, был контужен, попал в японский плен. За подвиги на войне удостоен золотого оружия с надписью «За храбрость».

Обобщение опыта военно-востоковедной деятельности выпускников и офицеров-слушателей по итогам русско-японской войны и выработка соответствующих рекомендаций для использования этого опыта в учебном процессе не явились заботой со стороны конференции Восточного института. В период, когда сам институт переживал тяжелый внутренний кризис, на такие специфичные вопросы никто не обращал внимания. Впрочем, что можно было спросить с конференции Восточного института, когда более высокие и профильные организации – ГУГШ, Главный штаб, штаб Приамурского военного округа – не озаботились сбором и обобщением опыта деятельности офицеров-восточников в период войны с Японией. Одиноко звучали в русской прессе голоса офицеров-восточников, призывавших учесть трагический опыт войны для реформы всей системы подготовки русских военно-востоковедных кадров. Обобщения этого ценного и поучительного опыта военным ведомством так и не было сделано.

К концу 1904 г. резко обострилось положение на театре русско-японской войны в связи с неудачным исходом сражения на р. Шахэ (конец сентября) и капитуляцией крепости Порт-Артур (23 декабря). Из-за угрозы возможной блокады Владивостока не только с моря, но и с суши новый директор Восточного института Д. М. Позднеев возбудил перед министром народного просвещения В. Г. Глазовым вопрос о переезде института в Верхнеудинск. В начале января 1905 г. помощник командующего войсками Приамурского военного округа генерал-лейтенант М. С. Андреев сообщал Глазову о признании необходимости переезда Восточного института в Верхнеудинск и об отданных распоряжениях военному губернатору Забайкальской области для поиска помещений и приема личного состава института. Ввиду экстренной эвакуации учебных заведений из Владивостока было отдано распоряжение о начале эвакуции института еще до получения подтверждения министра народного просвещения. Это дало в дальнейшем основание некоторым профессорам института утверждать, что переезд института в Верхнеудинск был осуществлен «под секретом, без участия конференции». В Забайкалье прибыли весь штатный профессорско-преподавательский состав, 61 студент, 10 офицеров-слушателей и 6 посторонних слушателей [735].

История переезда и пребывания Восточного института в Верхнеудинске получила достаточно полное освещение в научной литературе [736], и мы не будем останавливаться на этом вопросе подробно. Для темы нашего исследования представляют интерес преимущественно вопросы, относящиеся к жизни и деятельности офицерского отделения в указанный период времени. В этой связи весьма ценные сведения предоставляют воспомининия подполковника Поморцева, непосредственного участника событий. Ввиду историографической ценности документа приведем его по возможности в более развернутом виде.

«В Верхнеудинск прибыли 4 февраля, – сообщал Поморцев. – Лекции предполагалось начать с 14 февраля. Но занятиям в этом году так и не суждено было начаться. Волна всероссийского народного движения докатилась до Верхнеудинска и повергла институтскую жизнь в полный хаос. Произошел конфликт между студентами и профессорским персоналом [737]. Все разделились на три лагеря: 1) директора (в единственном числе), желающего продолжать занятия; 2) профессоров, наружно сочувствующих легальности, а тайно подталкивающих студентов добиваться автономной университетской свободы; 3) и наконец студентов, игравших роль неспокойного воинствующего элемента, но вместе с тем и понурого стада, и в конце концов пострадавших как материально, так и морально.

Офицеры в большей своей части, конечно, остались вне партий. Я нарочно отмечаю подробно об этом конфликте, так как ему суждено было играть выдающуюся роль во всем будущем ходе занятий в институте и, в частности, в подготовке офицеров.

Телеграммой губернатора 20 февраля все студенты исключались из института, а офицеров приказывалось откомандировать в свои полки. Но такой неожиданный оборот дела был совсем не по вкусу директору. Институт без слушателей – явление ненормальное, могут совсем закрыть институт. Все это заставило директора усиленно хлопотать об оставлении офицеров как единственных слушателей при институте. Помог делу случайный проезд через Верхнеудинск вновь назначенного [Приамурского] генерал-губернатора генерала от кавалерии Хрещатицкого [738], который по докладу директора приостановил исполнение телеграммы об откомандировании офицеров и приказал ждать его особого о том распоряжения, которое пришло лишь в конце апреля, а до этого пришлось жить в неопределенном положении, готовясь каждый момент к отъезду. Заниматься при таком положении, конечно, было трудно» [739].