Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

Выше рассматривалась эволюция разработки и применения законодательных и нормативных актов, призванных регулировать «правовое» положение спецпереселенцев. Однако карательная система работала на противопоставлении поощрения наказанию. С этой целью постоянно эволюционировала и становилась все более усложненной процедура административных и судебных наказаний спецпереселенцев. Последняя развивалась исключительно в форме принятия различного рода инструкций, циркуляров, приказов и других ведомственных нормативных документов, исходивших от карательных органов. Уже в первых инструкциях по управлению спецпоселками (весна – лето 1930 г.) указывалось на необходимость применения санкций к спецпереселенцам, нарушившим правопорядок в спецпоселках, самовольно отлучившимся или ушедшим с работы, а также бежавшим из мест поселения и т. д. При этом комендант поселка должен был опираться на положения уголовного или административного кодексов. За самовольную отлучку или уход с работы наказывали в соответствии с разработанной шкалой санкций (от административных до судебных). Утвержденная 2 августа 1930 г. Сибирской краевой комиссией «по расселению и устройству кулаков» инструкция за неявку или отлучку с работ предусматривала сначала предупреждение и занесение проступка в личное дело спецпереселенца, затем зачисление в штрафные команды (по типу лагерной практики) на срок до десяти суток «с назначением на более тяжелые общественные работы, с усилением конвоя, обязательным отчислением 25 % заработка вне зависимости от его размеров, увеличением рабочего дня с 8 до 10 часов». В случае «систематических уходов с работы» виновные могли быть подвергнуты уголовному преследованию: «…после вынесения судебного решения все осужденные снимаются с работ и направляются этапным порядком на дальний север…» [1108]В случае совершения «расселенцами побега и задержания их за пределами комендатуры» против бежавших возбуждалось уголовное преследование по 1-й части ст. 82 УК РСФСР, каравшей за побег из мест поселения или ссылки лишением свободы на срок до трех лет. Дела направлялись на рассмотрение «троек» ПП ОГПУ, т. е. квазисудебных органов.

Вместе с тем инструкция предусматривала дифференцированный подход к совершавшим побеги. Среди последних выделялись две категории лиц, к которым не применялись меры уголовного воздействия. Первую из них составляли те, кто подлежал возврату в места поселения: «а) совершенно нетрудоспособные (старики, старухи, инвалиды); б) женщины с малолетними детьми в возрасте до 12 лет; в) лица, не достигшие 18-летнего возраста» «после надлежащего устройства в хозяйственном отношении их глав, оставшихся в местах расселения». Ко второй категории относились лица, не подлежавшие возвращению к месту высылки. В их число входили: «а) дети до 14-летнего возраста при несогласии их следовать с родителями (при групповом бегстве); б) жены кулаков, выходившие замуж из батрацко-бедняцких семей в силу их экономической зависимости от кулаков и прожившие с ними не больше 2 лет при наличии категорического заявления о нежелании жить с мужьями-кулаками» [1109]. Таким образом, изъятия из действовавшей инструкции касались либо социальных иждивенцев, содержание которых в местах лишения свободы представлялось весьма обременительным, либо групп «социально-близких», которые по политическим соображениям подлежали «отрыву» от «кулацкого» влияния.

Позже был разработан порядок привлечения спецпереселенцев к уголовной ответственности, предусматривавший два варианта рассмотрения дел – в судебном порядке через решения народных судов по месту проживания спецпереселенцев и во внесудебном порядке «тройками» ПП ОГПУ (УНКВД). 31 марта 1932 г. ОГПУ издало циркуляр, предписывавший разграничивать общеуголовные и «контрреволюционные» преступления и «впредь все дела о бытовых преступлениях спецпереселенцев, не носящие к[онтр]-р[еволюционного] характера и не связанные с противодействием органам управления, направлять в Нарсуды, кроме тех случаев, когда дела подлежат рассмотрению в административном порядке, согласно положения о спецпоселках» [1110]. Вслед за этим 28 апреля 1932 г. ОГПУ был издан приказ «О порядке рассмотрения дел на кулаков, бежавших из спецпоселков». В нем отмечалось как большой недостаток в работе спецорганов то, что производство следственных дел на бежавших «кулаков» «тянется очень долго… задержанные кулаки содержатся под стражей до года». Предлагалось сократить срок оформления дел «тройками» ПП ОГПУ до одного-двух месяцев. Впредь дела задержанных спецорганами «кулаков» рассматривались на разных уровнях, в зависимости от тяжести содеянного. «Спецпереселенцы, бежавшие первый раз и пойманные на территории того же ПП, где находятся спецпоселки, в которых они проживали до бегства, арестовываются административным порядком на 30 суток», «дела за квалифицированные побеги (повторные, вооруженные, сопровождавшиеся грабежом и др.)» находились в компетенции «троек» [1111].

В первые годы существования спецпоселений, когда в ходе проведения карательных операций широко была распространена практика разъединения семей (главы семей осуждались в порядке «1-й категории» и попадали в тюрьмы и лагеря, а члены семей отправлялись на поселение), действовала относительно «либеральная» процедура: «…заключенные, имеющие семьи в спецпоселках, при досрочном освобождении из лагерей за ударную работу в таковых… не подлежат направлению в спецпоселки, а семьи их подлежат освобождению из спецпоселков» [1112]. С изданием постановления ЦИК СССР от 25 января 1935 г. о запрещении восстановленным в правах спецпереселенцам выезжать из мест поселения данное положение было пересмотрено в сторону ужесточения: теперь заключенные, освобождавшиеся из лагерей и имеющие семьи в спецпоселках, направлялись на соединение с семьями, и таким образом становились спецпереселенцами с сопутствовавшими правовыми ограничениями [1113].

Карательные органы особо заботились о том, чтобы, отбыв срок наказания, спецпереселенцы не имели реальной возможности выйти из положения «неправовых» граждан. Иногда такая возможность у людей появлялась в силу ведомственных процедурных неувязок. Так, 5 июня 1935 г. председатель Верховного суда СССР направил судебным органам письмо следующего содержания: «По сообщению ГУЛАГа НКВД СССР в судебной практике имеют место случаи, когда трудпоселенцы, осужденные к лишению свободы за преступления, совершенные ими в трудпоселках, по отбытии срока наказания освобождаются и живут на свободе, а семьи их остаются в трудпоселках.

Такое явление происходит от того, что в приговорах судебных органов не указано, что осужденные по отбытии определенного им срока лишения свободы должны быть направлены обратно в трудпоселки.