Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

А.Г. Ремейко также добавлял: «Некоторые из уволенных приходят и, прося о восстановлении, говорят: “Мы же кушать хотим”. Верим, что они “хотят кушать”, тем более что у них желудки избалованные. Но и они должны также поверить нам и понять, что классовая пролетарская власть не может терпеть во главе своих учреждений подобный царско-колчаковский сброд, притом в такой лошадиной дозе!» – Власть труда. 1926. 3 нояб.

Заметим, что введение конкурсного отбора и приглашение специалистов из других городов в условиях дефицита кадров в провинции, отсутствия особого желания ехать сюда из центра создавало немалые трудности. Требовались существенные финансовые и другие материальные стимулы. Например, в Кузбассе зарплата приглашенных из Донбасса горняков-специалистов была существенно выше, чем у местных кадров.

С самого начала работы комиссии неоднократно подчеркивалось, что «рабочие и вообще трудящиеся» высказывают желание расширить рамки «чистки», продолжить ее, распространив на другие совучреждения Иркутска. Комиссия, поддерживая эти настроения и располагая дополнительными материалами о «засоренности чуждым элементом» других учреждений города, обратилась в Сибкрайисполком за разрешением. Но Сибкрайисполком дал указание «чистку» аппарата во всех учреждениях не проводить (телеграмма от 6 декабря 1926 г.). См.: ГАНО. Ф. Р-47. Оп. 5. Д. 27. Л. 89.

Например, инженер Б.И. Зверев полагал, что его увольнение – это либо недоразумение, либо сведение личных счетов. При «чистке» ему не было задано «ни одного вопроса» по существу прежней службы или работы в тресте, не было предъявлено «абсолютно никаких обвинений и причина увольнения для меня остается тайной». Он считал постановление комиссии «несправедливым и незаконным» и обратился к сибкрайпрокурору, «как блюстителю законности и права», с ходатайством о пересмотре постановления комиссии и восстановлении его в правах. См.: ГАНО. Ф. Р-47. Оп. 5. Д. 51. Л. 34. Зав. технической частью Стройтреста Зверев (39 лет, сын учителя г. Кутаиси, бывший полковник, корпусный инженер) был «вычищен» по 1-й категории со следующей характеристикой: «С работой не справляется. В аппарат стройконторы устроил своих родственников. Политически неблагонадежен. К власти враждебен. Направляет рабочих против власти. Состоит на особом учете в ГПУ как полковник. Авторитетом в аппарате не пользуется». См.: Там же. Д. 27. Л. 45. (В заключении Сибкрайисполкома повторена эта же формулировка. В пересмотре решения комиссии отказано. См.: Там же. Л. 84.)

Статья 23 Конституции РСФСР (1918 г.) гласила: «Руководствуясь интересами рабочего класса в целом, Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика лишает отдельных лиц и отдельные группы прав, которые используются ими в ущерб интересам социалистической революции». См.: Советские конституции: Справочник. М., 1963. С. 136.

ГАНО. Ф. Р-47. Оп. 5. Д. 27. Л. 82.

Там же. Д. 51. Л. 122.

Известия. 1929. 2 июня; Известия НКТ СССР. 1929. № 28/29. С. 433–436; и др.

ГАНО. Ф. Р-288. Оп. 4. Д. 6. Л. 41.

ГА РФ. Ф. Р-374. Оп. 4. Д. 217. Л. 30; Правда. 1929. 13 сент.

Морозов Л.Ф., Портнов В.П. Органы партийно-государственного контроля (1923–1934 гг.). М., 1964. С. 127.

Там же. С. 142.

Например, осенью 1928 г. началась «чистка» в Иркутском окр. во исполнение решения Сибкрайисполкома от 5 сентября 1928 г. «О мероприятиях по качественному улучшению аппарата в Иркутском округе». См.: Власть труда. 1928. 14 сент. В докладной записке Сибтруда в Сибкрайисполком от 15 февраля 1929 г. отмечалось, что в ходе «чистки» в Иркутске были допущены ошибки, ставшие причиной многочисленных жалоб в органы Наркомата труда. В частности, комиссия произвольно расширила круг лиц, подлежащих «чистке», и недостаточно внимательно отнеслась к оценке работы некоторых из них (к увольнению намечались люди, которые, судя по приложенным к жалобам документам и «ссылкам на ответственных политических работников», должны были причисляться к тем, кто «зарекомендовал себя с положительной стороны»). Решения выносились без проверки заявлений, сделанных администрацией; обвинения приводились без конкретных указаний на факты («в общих выражениях») и т. п. Подобная картина наблюдалась и в Томском окр.: «по некоторым делам имеются обвинения, не соответствующие действительности». См.: ГАНО. Ф. Р-47. Оп. 1. Д. 691. Л. 104–105 об.

РГАСПИ. Ф. 613. Оп. 1. Д. 79. Л. 9.

КПСС в резолюциях… М., 1970. Т. 4. С. 226–227.

РГАСПИ. Ф. 613. Оп. 1. Д. 80. Л. 96.

Известия НКТ СССР. 1929. № 28/29. С. 434.

Там же. С. 435.

Проектом постановления ЦИК СССР «О проверке и чистке аппарата» (апрель 1929 г.) допускалось сохранение в аппарате тех сотрудников, которые, несмотря на социально чуждое происхождение и т. д., «проявили себя добросовестными, энергичными и преданными работниками». Но при этом их следовало обязательно освободить от административно-руководящих функций, перевести на менее ответственную работу, из центра – на периферию. Даже в случае немедленного увольнения «явно враждебных элементов» для крупных специалистов могло быть сделано исключение (если их некем было заменить) – допускалось «оставление отдельных работников» под ответственность руководителей учреждений и с согласия местной РКИ «с установлением жесткого срока замены и подготовки заместителя». См.: ГА РФ. Ф. Р-374. Оп. 1. Д. 631. Л. 192, 194.

Известия НКТ СССР. 1929. № 28/29. С. 436.

ГАНО. Ф. Р-288. Оп. 4. Д. 6. Л. 31. В состав Сибирской краевой комиссии по «чистке» вошли член президиума СибКК ВКП(б) Фельдман (председатель), Лисицын (краевая прокуратура), Соловьев (Сибкрайтруд), Павлов (Сибкрайсовпроф), Гришаев (СибРКИ), Земляница (работница фабрики «Автомат»), Креер (рабочий железнодорожного депо).

Голиков Ю.И. Генеральная «чистка» советского аппарата Сибири в конце 20 – начале 30-х гг. // Дискриминация интеллигенции в послереволюционной Сибири (1920–1930-е гг.). Новосибирск, 1994. С. 184.

ГАНО. Ф. Р-288. Оп. 4. Д. 72. Л. 158–159, 19; Ф. Р-1072. Оп. 1. Д. 311 б. Л. 85.

Там же. Ф. Р-288. Оп. 4. Д. 3. Л. 112. При проверке органов народного образования и здравоохранения было решено ограничиться «чисткой» только управленческого аппарата, «чистка» оперативно-технического состава запрещалась (предусматривались индивидуальные проверки лишь в отношении отдельных сотрудников, на которых поступал компромат). Лечебные учреждения и учебные заведения в данном случае «чистке» не подлежали.