Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

Достоверно узнать о поведении, жизненной стратегии, взаимоотношениях с окружающими и представителями власти людей, причисленных последней к числу неполноправных граждан, чрезвычайно сложно. Очевидно, что проникнуть в сознание, понять мотивы поведения тех, кто добивался своего восстановления в правах 70–75 лет назад, нам не удастся. Проанализировав ходатайства и жалобы «лишенцев», мы постараемся выяснить, насколько удачной была их адаптация к новой социальной действительности, как складывалась судьба, какова была тактика поведения разных категорий и групп «лишенцев» при обращении в избирательные комиссии, какие факторы влияли на восстановление в правах городских и сельских «лишенцев». Для подробного рассмотрения жизненных перипетий нами выбраны две самые массовые категории городских и сельских «лишенцев»: «эксплуататоры наемного труда» и «торговцы, торговые посредники» и категории с наиболее драматичной судьбой – священнослужители и бывшие белые офицеры. Дети «лишенцев» вызывают особый интерес, поскольку им предстояло сделать сложнейший жизненный выбор: остаться с родителями и обречь себя на прозябание или отречься от них и попытаться адаптироваться к советской действительности.

Как сложились судьбы крестьян, причисленных советской властью к числу изгоев – «кулаков»? Большинство т. н. кулаков основную часть жизни занимались хлеборобством. Судя по ходатайствам, тяжелым испытанием для части этих крестьян явилось переселение в Сибирь. Многие не ожидали тех трудностей, с которыми они столкнулись на новом месте: непростые отношения со старожильческим населением, другая климатическая зона (для приехавших с Украины, из Центрально-Черноземного региона), нехватка хорошей пахотной земли, отсутствие сельскохозяйственного инвентаря и проч. Поэтому далеко не все смогли сразу адаптироваться на новом месте, некоторые нанимались батраками. Результатом огромного трудолюбия и желания работать на земле стало обзаведение переселенцев хозяйствами. Мирное хозяйствование прервалось войнами: сначала Первой мировой, затем Гражданской. В годы Первой мировой войны 14 % будущих «кулаков» сражались на фронтах, некоторые получили увечья, попали в плен. Во время Гражданской войны в Красной армии служили 10,3 % (одного из крестьян, будущего «лишенца» П.П. Можарова даже наградили орденом Красного Знамени [268] ГАНО. Ф. Р-489. Oп. 1. Д. 839. Л. 8. ), в армии Колчака – 1,4, в партизанском движении участвовали 4,2 и в Колыванском восстании – 1,1 %. После окончания Гражданской войны участники сражений вернулись к своим хозяйствам, занялись землепашеством. К тому времени хозяйства пришли в упадок и, как писали сами крестьяне, только к 1923–1924 гг. они начали «вставать на ноги». В 1920-е гг. некоторые крестьяне стали «культурниками». Один из крестьян Мошковского района А.А. Базуев так описывал причины, по которым занялся внедрением новых методов в сельское хозяйство: «Во время империалистической войны мне пришлось побывать в Австрии и Румынии и познакомиться с заграничной культурой сельского хозяйства. Когда вернулся, стал развивать культуру в своем хозяйстве» [269] Там же. Ф. Р-400. Oп. 1. Д. 30. Л. 4. . До 1927 г., когда Базуева впервые лишили избирательных прав, он расширял и внедрял многопольный посев, испытывал новые сорта, выписывал журналы, сотрудничал с «Крестьянской газетой». Все «культурники» были лишены избирательных прав в первую очередь, уже в 1927–1928 гг. Многие крестьяне, хотя и не являлись «культурниками», активно участвовали в кооперативном движении. В основном они были рядовыми членами товариществ и артелей, но около 2 % из них вошли в руководство разных кооперативных организаций (чаще всего маслоартелей). Например, С.П. Денисенков сначала был председателем правления Алексеевского общества потребителей, затем работал председателем правления Алексеевского кредитного товарищества, в 1928 г. избран членом правления Новосибирского окружного союза сельскохозяйственных кредитных кооперативов [270] Там же. Д. 151. Л. 16. .

Начиная с 1928 г. часть крестьян, лишенных избирательных прав, в надежде обрести их вновь начала сокращать свои хозяйства. В 1929 г., когда были лишены прав более трети представителей группы, этот процесс приобрел массовый характер, свыше 40 % сельских «лишенцев» сократили свое хозяйство. Одни крестьяне (самые дальновидные) уже в 1929 г. перебрались в город к детям или купили там дома и устроились на работу. Другие, стремясь восстановить справедливость, чаще всего писали ходатайства в разные избирательные комиссии. Третьи, как И.А. Абраменко и Л.А. Абраменко (Мошковский р-н), пытались расправиться с председателем сельсовета (сельизбиркома), который, по их мнению, неправильно лишил их избирательных прав, за что и были осуждены в 1929 г. [271] ГАНО. Ф. Р-400. Oп. 1. Д. 8. Л. 4.

В 1930 г. крестьяне, лишенные избирательных прав в 1927–1930 гг., подверглись «раскулачиванию». Около 7 % крестьян рассматриваемой группы были осуждены, а их семьи высланы на спецпоселение. Остальные вместе с семьями были отправлены на спецпоселение, часть из них сбежала по дороге или в первый год высылки. Некоторым, скрыв свое прошлое, удалось устроиться в городах, на новых стройках.

В 1931 г. крестьяне изучаемой группы, не попавшие под «раскулачивание», продолжали вести единоличное хозяйство, но чаще были вынуждены вступить в колхозы. В 1931–1934 гг., в условиях продолжавшихся поисков «кулаков» власти лишали избирательных прав в первую очередь крестьян, не желавших вступать в колхозы. Немало оказалось тех, кто, проработав в колхозах один-два года, был отнесен к «кулакам». Причины причисления к «кулакам» были порой нелепые: вспоминали всех дальних родственников крестьян, «раскулаченных» ранее, отдаленные (дореволюционные) события (например, «нанимал бороноволока в 1909 году»). Случались и казусы: Г.К. Еремина лишили избирательных прав за то, что он якобы в 1928 г. держал батрака; при проверке выяснилось, что это был его внук [272] Там же. Ф. Р-489. Oп. 1. Д. 178. Л. 11. . Из колхозов «кулаков» исключали по надуманным обвинениям, с формулировками «за вредительство колхозу», «злостное нежелание работать», «воровство» [273] Там же. Ф. Р-440. Oп. 1. Д. 614. Л. 8. и т. д.

Большая часть крестьян, лишенных избирательных прав в 1931–1934 гг., была выслана на спецпоселение. Некоторые смогли опровергнуть принадлежность к «кулакам»; другие уехали в города; судьбы многих неизвестны.

В первой половине 1930-х гг. основная масса крестьян изучаемой группы продолжала оставаться на спецпоселении. Немногие из них по разным причинам были возвращены со спецпоселений; позже они работали в колхозах, но чаще предпочитали устраиваться на предприятия, в шахты, поскольку возможности вернуть конфискованное имущество у них не было.