Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

Аналогичные меры принимались и в конце 1920-х – начале 1930-х гг. В частности, в декабре 1929 г. президиум СибКК ВКП(б) принял постановление, призванное уменьшить отрицательные последствия массовых «переманиваний» специалистов из одной организации в другую. Руководителям учреждений, хозяйственных организаций, промпредприятий в категорической форме запрещалось «переманивать» работников, повышать им зарплаты при переходе (при прочих равных условиях). Кроме того, все случаи перехода специалистов предусматривали обязательное согласование между руководителями учреждений и предприятий, нарушители могли быть привлечены к партийной ответственности [543].

Действовали также тайные механизмы контроля и проверки состава советских учреждений, направленные по сути против «спецов».

В секретном циркуляре Сибревкома от 1 декабря 1923 г. говорилось о согласовании вопросов приема служащих на работу в государственные, советские и кооперативные учреждения с органами ГПУ «в целях контроля и наблюдения за личным составом» и «недопущения проникновения антисоветских элементов» [544]. С этой целью собирались компрометирующие материалы о специалистах, особое внимание обращалось на их отношение к советской власти.

Даже в наиболее благоприятный для «старой» интеллигенции период расцвета нэпа (середина 1920-х гг.) сохранялись особые формы контроля за перемещением специалистов с одного места работы на другое. До 1927 г. руководители учреждений и предприятий при приеме на работу служащих и специалистов представляли в органы ОГПУ их анкеты и автобиографии. В конце 1926 г. этот порядок несколько изменился (упрощен) «в целях сокращения переписки о приеме на работу совслужащих и в отмену ранее изданных распоряжений по указанному вопросу» (секретный циркуляр ПП ОГПУ по Сибкраю и Сибкрайисполкома от 23 декабря 1926 г.). С 1 января 1927 г. было решено прекратить представление в органы ОГПУ анкет и автобиографий лиц, принимаемых на службу. Вместо анкет и автобиографий все учреждения и предприятия обязывались подавать составленный по определенной форме список всех служащих, исключая рабочих и чернорабочих, по состоянию на 1 января. В нем, помимо формальных данных (Ф.И.О., год и место рождения, должность, домашний адрес), обязательно приводились сведения о партийности (прежней и настоящей), социальном происхождении и последнем воинском чине, откуда прибыл, где проходил «чистку» и ее результаты. В список включались члены ВКП(б) и ВЛКСМ. В дальнейшем следовало ежемесячно подавать в ПП ОГПУ списки служащих, вновь принятых за истекший месяц, по состоянию на первое число, сообщать сведения о лицах, уволенных в течение месяца (куда выбыл, причины выбытия, отметка о компрометирующих данных). Предлагалось также, в случае возникновения у руководителей учреждений сомнений в правдивости данных о социальном происхождении того или иного рабочего и чернорабочего, включать их фамилии в список с соответствующим примечанием. В случае появления сомнения в политической благонадежности вновь принимавшегося лица о нем надлежало навести справки в ПП ОГПУ «через личное посещение Заведующего Секретным Делопроизводством [545]. В фондах региональных и центральных архивов сохранилось немало документов, отражающих выполнение этих распоряжений вышестоящих органов (списки специалистов и служащих, принимавшихся на работу или уволившихся из данного учреждения).

На протяжении 1920-х гг. формы учета специалистов менялись: для начала периода характерны смягчение, отказ от мобилизационных методов эпохи «военного коммунизма», для середины – относительный либерализм. Так, в 1926 г. был принят новый закон «Об учете инженеров, техников и специалистов по сельскому хозяйству» (Постановление ЦИК и СНК СССР от 9 июля 1926 г.) [546], значительно упрощавший формы учета. В конце десятилетия вместе с усилением репрессивных мер по отношению к специалистам и в целом к интеллигенции произошло восстановление достаточно жестких методов регулирования их профессиональной деятельности. Вновь большое внимание стало уделяться разнообразным обязательным формам учета специалистов (ведомственный, партийный, по линии органов Наркомата труда, ОГПУ), в широких масштабах использовались мобилизационные методы привлечения квалифицированных кадров на ударные стройки, в приоритетные отрасли (транспорт, черная металлургия, цементная промышленность, строительство) и т. д. В мае 1928 г. появилось постановление ЦИК и СНК СССР «О персональном учете инженеров, техников, агрономов и иных специалистов народного хозяйства», которое вводило обязательную регистрацию (постановку на учет) в органах Наркомата труда специалистов, работающих по найму «в государственных, общественных и частных учреждениях, предприятиях, хозяйствах», «занимающихся работой по своей специальности не по найму» и вовсе не работающих по своей специальности. Учет распространялся на лиц, окончивших высшие и средние технические и сельскохозяйственные учебные заведения или соответствующие факультеты и отделения других вузов (в т. ч. заграничных). Все учреждения, предприятия и хозяйства (государственные, общественные и частные), где работали подлежащие учету лица, были обязаны требовать предъявления документов, свидетельствующих о «взятии их на учет». Такие же обязанности возлагались на домоуправления и органы милиции и другие административные органы (при выдаче удостоверений личности они должны были проверять наличие соответствующих документов о постановке на «технический учет»). В случае отсутствия необходимых «доказательств» предлагалось сообщать об этом соответствующим местным органам Наркомтруда. Нарушения влекли за собой уголовную ответственность [547].

В принятом во исполнение данного постановления ЦИК и СНК СССР постановлении Наркомата труда СССР от 25 июля 1928 г. «Об организации учета квалифицированных специалистов народного хозяйства» назывались категории, не подлежавшие «техническому учету»: окончившие экономические и коммерческие факультеты (отделения) технических и общеобразовательных вузов; граждане СССР, состоящие на действительной военной службе, а также в резерве «начальственного состава» РККА; проживающие в СССР иностранные подданные; граждане СССР, признанные утратившими 60 % и более трудоспособности. Основные мероприятия по приему на учет предлагалось провести в течение сентября 1928 г. [548]

Специалисты и служащие из числа бывших белых офицеров, чиновников военного времени и т. п. состояли на особом учете в органах ВЧК – ГПУ, Управлении командного состава штаба РККА, мобилизационных отделах военкоматов. Регулярно проводились проверки лиц из категории военнообязанных, служивших в белых армиях или военных ведомствах, а также проживавших некоторое время на территориях, занятых белыми. Находившиеся на особом учете бывшие белые офицеры не могли самостоятельно сменить место жительства и не всегда получали на это разрешение, даже если для этого имелись уважительные причины [549]. Бывшие белые офицеры становились первыми кандидатами на увольнение в случае сокращения штатов или различных «чисток». Например, «чистка» соваппарата в 1922 г., призванная избавить советские учреждения от «чуждых элементов», в частности, от бывших белых офицеров, еще недавно привлекавшихся к работе в массовом масштабе, создала ряд серьезных проблем. Безработными могли оказаться многие «спецы» из числа бывших белых офицеров, которые, будучи на особом учете в органах ВЧК, не могли свободно перемещаться в поисках места работы. Вследствие ограниченности фондов, они не могли рассчитывать и на пособие по безработице. Учитывая это, в январе 1922 г. Наркомат труда и ВЧК разослали на места секретную телеграмму, в которой предписывалось при сокращении штатов относиться с «сугубой осторожностью» к бывшим белым офицерам (увольнять лишь в исключительных случаях), удовлетворять просьбы учреждений, ходатайствующих о возвращении уволенных [550]. С особой недоверчивостью относились к специалистам из числа бывших белых офицеров в период генеральной «чистки» соваппарата в 1929–1931 гг.