Джон Дикки - Масоны. Как вольные каменщики сформировали современный мир

Когда наступил назначенный вечер, приглашенная аудитория из сотен человек собралась в Географическом обществе: масоны и вольнодумцы, священнослужители и католики. Огромная толпа собралась на улице. Проецируемые изображения святой Екатерины и Жанны д’Арк смотрели вниз со стены за трибуной. Был объявлен счастливый обладатель пишущей машинки: им стал Али Кемаль, молодой корреспондент константинопольской газеты Ikdam (и дедушка британского премьер-министра Бориса Джонсона). Затем, наконец, на сцену вышел Лео Таксиль. Он прочистил горло и, широко улыбаясь, обратился к публике: «Благочестивые отцы, дамы и господа…»

Конечно, все было мистификацией.

Начиная с обращения Лео Таксиля и убийства, в котором он признался. Нового реформированного палладианского устава не существовало. Сатанинского масонства никогда не существовало. Путешествия доктора Батая были выдумкой, как и мемуары Дианы Воган.

Сначала от слов Таксиля аудитория оторопела. Но постепенно по залу начал проходить гневный ропот. Группа приятелей, которых Таксиль специально взял с собой, начала демонстративно смеяться. И вот раздался первый выкрик: «Ты просто жалкий негодяй!» С этого момента крики «жулик!» и «негодяй!» сопровождали каждое слово выступающего, заставляя его время от времени останавливаться. Присутствовавшие церковники смотрели друг на друга, не понимая, что делать. Некоторые плакали. Или все еще не верили своим ушам. Некоторые начали уходить. Кто-то начал скандировать: «Ди-а-на! Ди-а-на! Где Диана?» Таксиль ударил себя в грудь и ответил: «Я и есть Диана».

С нескрываемым удовольствием он перечислил имена людей, которых лично ввел в заблуждение, и конечно же рассказал о своей аудиенции у папы. Он также привел несколько случаев, когда Ватикан был близок к разоблачению. Например, когда католический епископ Чарлстона добрался до Ватикана, чтобы объяснить, что масоны, которых он знал, совсем не дьяволопоклонники, а очень даже приличные люди, или когда священник из Гибралтара приехал объяснить, что описанных доктором Батаем пещер, в которых располагалась дьявольская фабрика по производству яда, не существовало.

Таксиль также назвал своих сообщников. «Доктор Батай» оказался старым другом из Марселя, корабельным врачом, которого задействовали, чтобы добавить нелепым историям Таксиля мореходной подлинности. Диана Воган была секретарем во французском офисе американского производителя пишущих машин. Она согласилась помочь, ответив на все письма, отправленные знаменитой хозяйке тамплиеров. Оба были вольнодумцами, которые благодаря Таксилю заработали немного денег и повеселились.

В самом Лео Такси ле было явно что-то странное, и в конечном счете он был ужасным циником. Он потратил двенадцать долгих лет, наживаясь на одержимости католической церкви масонством, и не побоялся пожертвовать ради этого своим браком и дружбой со многими людьми. Разоблачение тоже было очень неприятным. Многочисленным зрителям пришлось выслушивать, как он самодовольно наслаждался собственной шуткой. Он считал эту «забавную и поучительную мистификацию» «самым невероятным обманом современности». Он призвал присутствующих священнослужителей не сердиться, а посмеяться вместе с ним.

По словам одного из присутствующих журналистов, весь зал ощущал непреодолимое отвращение. Когда Таксиль закончил говорить, в зале началась суматоха. Многие двинулись в сторону выступающего, в его сторону летели оскорбления и плевки. От гнева толпы Таксиля спасли только его друзья и сопровождавшие его полицейские, которые провели его в близлежащую пивную.

Впрочем, о мистификации Таксиля говорили не больше двух-трех дней — как будто все молчаливо согласились с тем, что преступник не заслужил той славы, которую искал. Церковь предпочла с достоинством отмалчиваться. Представители Civilta Cattolica набрались наглости и заявили, что никогда по-настоящему не верили Лео Таксилю и Диане Воган. Они заверили читателей журнала, что новость о мистификации почти не побеспокоила святейшего папу, который лишь заявил, что мошенничество Таксиля было еще одним примером того, насколько дерзкими могут быть франкмасоны.

Лео Таксиль благополучно доживал свои дни на пенсии в уютном гнездышке, которое купил на доходы со своих выдумок о палладианстве. Когда появлялась возможность, он переиздавал старые книги, такие как «Тайные влюбленности Пия IX» (The Secret Loves of Pius IX, 1900) и «Забавная библия» (The Bible for Laughs, 1901). Умер он в безвестности вдалеке от столицы в марте 1907 года.

От соседки Ирландии до запредельно далекой Новой Зеландии растянулась Британская империя в свои золотые годы, занимая четверть всех территорий планеты, на которой проживала пятая часть всего населения Земли. И строили империю торговцы и завоеватели, флибустьеры и миссионеры, ученые и капиталисты, воины и поселенцы, чиновники и путешественники, монархи и демократы, врачи и наркоторговцы. И жители британских владений были крайне неоднородны, даже несмотря на навязываемое британской короной четкое разделение между белыми поселенцами и небелым коренным населением. В эту вторую группу подданных империи входили и напыщенные, но покорные ближневосточные шейхи и индийские царьки, и охотники-собиратели многочисленных африканских племен, и скромные австралийские аборигены. Британская власть несла с собой железные дороги и верховенство закона, но вместе с ними — рабство, голод и уничтожение. Империя перековывала мир.

И куда бы ни отправлялись имперские корабли, масонство шло вместе с ними. В феврале 1728 года спустя пять лет после опубликования масонских «Конституций» работники Ост-Индской компании в Форт-Уильяме (Калькутта) собрались для того, чтобы подать петицию на Великую ложу Лондона по поводу создания первой ложи в Индии. Первая ложа в американских колониях была основана в таверне «Кисть винограда» в Бостоне, штат Массачусетс, летом 1733 года. Пять лет спустя появилась первая ложа в Карибском море — ложа «Парэм» на Антигуа. Сначала медленно, вплоть до последних десятилетий XVIII века, а затем «искусство» вплеталось все крепче и крепче в ткань империи.

За распространением масонства по всей империи не стояло единого серьезного плана, а тем более заговора. Часто происходило соперничество и спутанность между Великими ложами англичан, ирландцев и шотландцев. И все же имперские чиновники, солдаты и предприниматели обрели в братстве готовую сеть. Ложа была региональным центром глобальной системы социального обеспечения: любой масон, которому было суждено умереть далеко от дома, был уверен в том, что его похоронят достойно, а его вдове и сиротам помогут его братья. Империя расширила возможности для налаживания контактов почти до общемирового уровня. Многие мужчины присоединялись к той или иной ложе непосредственно перед отъездом в колонии, а колониальным ложам приходилось постоянно следить за подлинностью верительных грамот. Масонство было «паспортом во всех частях земного шара», как выразились в 1896 году в Великой Шотландской ложе. Даруя долгожданное отвлечение от утомительной жизни в изолированных белых сообществах, где было мало женщин, масонские собрания часто выполняли функции бара и театра. Знакомые масонские ритуалы, где бы они ни исполнялись, помогали вспомнить о доме.