Джон Эллиот - Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг.

В 1506 году Колумб умер, на два года пережив Изабеллу, и уже тогда он был фигурой, принадлежавшей прошлому. Его попытки колонизовать Эспаньолу (Гаити) и установить коммерческую монополию провалились к концу 1498 года. Когда были сделаны новые открытия, и перспектива найти месторождения золота росла с каждым новым рассказом путешественников, многих охватило нетерпеливое желание собраться и ехать. За время между 1499 и 1508 годом экспедиции, отправленные из Испании для исследования северного побережья Южной Америки, установили наличие Американского материка, тогда как сам Колумб в ходе своего последнего путешествия 1502–1504 годов едва коснулся Гондураса и Никарагуанского перешейка. С 1508 года способ, которым велись исследования, начал меняться. К этому времени Эспаньола находилась полностью под испанским контролем и заменила Испанию в качестве плацдарма для будущих экспедиций и завоевания Кубы и Антильских островов.

В 1519 году начались первые неуверенные попытки. За шесть лет до этого Нуньес де Бальбоа впервые увидел Тихий океан, а открытие Панамы в 1519 году обеспечило Испании контроль над перешейком и первую тихоокеанскую базу. Годы с 1519 по 1540 представляли собой финальную героическую фазу конкисты – периода, когда Испания создавала свою великую американскую империю. Эта империя была построена на руинах двух местных империй – инков и ацтеков. Завоевание империи ацтеков в Мексике было предпринято с Кубы в 1519 году и проведено Эрнаном Кортесом с таким блеском и отвагой, которые поражали воображение как современников, так и будущих поколений. Уничтожение Писарро империи инков, фактически, стало точной копией – правда, изрядно подмоченной на последних этапах – триумфа Кортеса за десять лет до этого. Франсиско Писарро вышел из Панамы в 1531 году с отрядом даже меньшей численностью, чем у Кортеса. Успешно преодолев огромные расстояния и почти непроходимые горные преграды, его маленький отряд разгромил великую империю инков всего за два года. Но затем, из самого сердца этой рухнувшей империи, завоевателей понесло по Южной Америке в поисках Эльдорадо. К 1540 году великая эпоха завоеваний закончилась. Огромные пространства еще оставались неисследованными и незавоеванными; продвижение в Чили было успешно остановлено яростным сопротивлением индейцев араукан, но во всей Южной Америке, за исключением Бразилии (которая вошла в территорию, переданную Португалии по договору, заключенному в 1494 году в Тордесильяс), «присутствие» Испании было триумфальным и почти волшебным образом закреплено.

Разгрома империй ацтеков и инков удалось добиться всего лишь горсткой людей. Кортес уничтожил империю Монтесумы силами шести сотен солдат и шестнадцати лошадей. Писарро, у которого было 37 лошадей, имел всего 180 солдат. Нам мало известно о происхождении и личностях тех конкистадоров, которых в общей сложности насчитывалось не более тысячи и которые захватили континент при таких немыслимых обстоятельствах. Однако не остается сомнений, что они в подавляющем большинстве были выходцами из Кастилии. По закону Америка стала кастильским владением, где обитателей Наварры или Арагонской короны считали иностранцами. Среди самих кастильцев преобладали уроженцы Андалусии и Эстремадуры: оба, и Кортес и Писарро, родились в Эстремадуре. Вполне естественно, что первые из тех, кто приехал в Новый Свет, были молодыми холостяками, большинство из которых уже имело военный опыт. Социально они принадлежали к мелкому дворянству или более низким классам, поскольку высшая аристократия не принимала участия в завоевании и смотрела искоса на проекты по эмиграции, уводившие рабочие руки из их поместий. Однако условия системы mayorazgo – майората в Кастилии – были сильным стимулом для эмиграции младших сыновей аристократических и дворянских семей, надеявшихся обрести в Новом Свете состояние, которого они были лишены на родине. Так, например, среди конкистадоров были широко представлены hidalgos – мужчины, которые, как и сам Кортес, происходили из благородных, но обедневших семейств и были готовы попытать счастья в неизвестном мире.

Характер этих людей, и особенно преобладание hidalgos среди командиров экспедиций, неизбежно налагали свою печать на то, как происходило завоевание. Они привезли из Кастилии свои обычаи, ценности, амбиции и предубеждения, приобретенные дома. Но прежде всего и более всего они были профессиональными солдатами, привыкшими к тяготам и лишениям войны. Кроме того, они были твердо настроены соблюдать закон, все документировать и даже в самых неподходящих местах и ситуациях точно определять права и обязанности каждого члена экспедиции. И еще они обладали неиссякаемым любопытством в отношении странного мира, открывавшегося их глазам. Они старались разгадать его тайны, используя в равной степени свой прошлый опыт и свое воображение. Но само их воображение питалось тем, что они узнали у себя дома. Благодаря появлению в Испании в 1473 году книгопечатания особенно модными стали рыцарские романы, и самый известный из них, «Амадис Гальский» (1508), был во всех подробностях знаком огромному большинству испанцев, которые, даже если сами не умели читать, знали его по рассказам или чтению вслух. Естественно, что общество, пропитанное духом этих книг и с трогательным доверием относившееся к правдивости их содержания, в определенной степени формировало свои взгляды на мир и свой кодекс поведения согласно нелепым представлениям этих рыцарских романов. В них изобиловали странные происшествия и героические поступки. Разве не естественно, что таинственный мир Америки должен был стать прекрасной сценой для всего этого? Все эти люди, необразованные и неграмотные, как Писарро, Альмагро и их товарищи, слышали и надеялись найти царство амазонок, а солдатам Кортеса, впервые увидевшим Мехико, этот город напомнил заколдованную страну, описанную в книге про Амадиса.

Их головы были полны фантастическими понятиями, их храбрость вдохновляли благородные примеры великих героев-рыцарей. Продвигаясь по болотам и джунглям в сердце нового континента, конкистадоры были готовы терпеть любые тяготы и приносить любые жертвы. Дух, который двигал ими, позднее подробно описал сам Кортес: «Он высоко ценил своих капитанов и товарищей, которые вместе с ним участвовали в завоевании Мексики, говоря, что они были способны терпеть голод и лишения, что, когда бы он ни призвал их, он мог вершить с ними героические дела, и что, даже раненные, в лохмотьях, они не отказывались драться и захватывали любые города и крепости, каким бы высоким ни был риск для их жизни». Эти люди были убежденными бойцами, грубыми, решительными, презирающими опасность, заносчивыми и обидчивыми, сумасбродными и невыносимыми, – людьми, рожденными обществом воинов-кочевников, обитавшим на высохших равнинах средневековой Кастилии.