Джон Эллиот - Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг.

Города были центрами, где селились колонисты, ожидавшие, что будут жить в соответствии с представлениями о ведении хозяйства и гастрономическими стандартами высших классов Кастилии. Как следствие, колонисты зависели от сельской местности, переориентированной на выращивание европейского зерна и обрабатываемой руками завоеванного индейского населения. Таким образом, законное владение землей с самого начала было связано с юрисдикцией над работавшими на ней людьми. В средневековой Кастилии существовало два основных типа землевладения. В senorios libres (свободные владения. – Пер. ) жители свободно селились под покровительством светского или церковного господина, но с течением времени их статус имел тенденцию ухудшаться и часто становился неотличим от статуса вассалов, соответствовавшего другому типу senorio, а именно senorio de solariego. Характер senorio de solariego, по-прежнему остававшегося основной формой зависимости в Кастилии XVI и XVII веков, варьировался в зависимости от того, сколько земли принадлежало господину. Однако основной его чертой было то, что права наследования вассалы получали от своих господ в обмен на пошлину или отработку. Несмотря на то что в Америке зависимости суждено было приобрести свои собственные формы, в их основе всегда присутствовали эти кастильские модели.

Проблема юрисдикции в Америке имела как моральную, так и материальную сторону. Испанцы могли выжить в Новом Свете, только эксплуатируя на полях и в шахтах труд коренных жителей. Но на какой основе можно было оправдать эту эксплуатацию? Этот вопрос затрагивал всю проблему обоснования и границ прав испанцев в Новом Свете, что само по себе было старой проблемой, проявившейся в новой форме.

В Средние века велась довольно серьезная дискуссия о правах христиан относительно язычников, и, когда в 1493 году Александр VI выпустил свою знаменитую папскую буллу, которая провела демаркационную линию между сферами влияния Испании и Португалии и подтвердила статус новых территорий как папской вотчины, принадлежащей испанской короне, он всего лишь действовал в соответствии с существовавшими взглядами на ограничение прав язычников. Однако позднее практическая интерпретация буллы вызвала существенные трудности. Было далеко не ясно, безусловно ли эта булла подтверждает все политические и территориальные права испанской короны, или эти права строго подчинены религиозной цели и сохраняют свое действие только пока Испания выполняет духовную миссию по обращению своих подданных язычников в христианство. Испанская корона всегда утверждала, что булла – это не более чем подкрепление прав, которые она уже имела благодаря завоеванию, но никогда не забывала подтверждать и настаивать на своих обязательствах по обращению индейцев в христианство.

Обязательства короны в отношении ее новых языческих подданных быстро вступили в противоречие с экономическими требованиями поселенцев. У них были свои представления о том, как правильно обращаться с завоеванным языческим населением, представления, вытекающие из традиций реконкисты. Опыт реконкисты привел к созданию тщательно разработанного свода правил «справедливой войны» и прав победителей над побежденным населением, включая право порабощать его. Эти правила были распространены на Канарские острова, как нечто само собой разумеющееся. Завоеватели Канарских островов использовали довольно странный способ requerimiento (предписание. – Пер. ), позднее распространившийся в Америке, согласно которому изумленным местным жителям перед началом военных действий передавали официальный документ, дающий им возможность принять христианство и испанское правление. Однако можно возразить, что существовала разница между жителями Канарских островов и маврами с юга Испании, поскольку островитяне ничего не знали о христианстве до появления испанцев, тогда как мавры знали о нем, но отказывались его принимать. Рабство, безусловно, было бы слишком суровым наказанием за неведение, и Фердинанд с Изабеллой сделали все возможное, чтобы предотвратить его распространение на Канарах.

Та же самая проблема неизбежно возникла и в связи с открытием Индий. Колумб отправил домой несколько кораблей с индейцами, которых предполагалось продать как рабов, но этому воспротивилось духовенство. Совесть королевы взыграла, и в 1500 году рабство в Индиях было официально запрещено. Однако не обошлось без исключений, они делались для индейцев, которые нападали на испанцев и практиковали такие жуткие обычаи, как каннибализм, так что у Кортеса не возникало проблем с тем, чтобы найти предлог для обращения в рабство большого количества мужчин, женщин и детей.

После введения государством ограничений на рабство особенно важно стало найти способ обеспечения поселенцев нерабской рабочей силой и в то же время сделать так, чтобы индейцы находили утешение в проповеди зачатков христианской веры. Этот вопрос удалось решить с помощью такой формы зависимости, как encomienda (покровительство, попечение . – Пер. ), которая достаточно гармонично сочетала в себе кастильские идеалы господства и требования пасторской заботы. Encomiendas, появившиеся в средневековой Кастилии, представляли собой временное право юрисдикции на определенной территории, отвоеванной у мавров, предоставляемое короной частным лицам. Американская версия encomienda являлась ограниченной формой señorio – господства, появившейся на Эспаньоле, где Колумб передавал поселенцам в «попечение» некоторое количество индейцев, которые должны были на них работать. Такое repartimiento – распределение индейцев – стало базой для системы, encomienda, формально учрежденной преемником Кортеса на посту губернатора Эспаньолы с 1502 года Николасом де Овандо. Согласно этой системе encomiendero наделялся строго временным ненаследуемым (по крайней мере, в теории) правом господина над определенным количеством индейцев. Таким образом, encomienda в Новом Свете не являлась собственностью и, конечно, не имела ничего общего с владением землей, поскольку формально соблюдала права собственности индейцев. Encomiendero просто брал на себя обязательство опекать определенную группу индейцев и обучать их цивилизованному образу жизни и христианству, а в обмен индейцы должны были работать на него, или платить оброк.

Со временем система encomienda неизбежно приобретала черты, делавшие ее практически неотличимой от рабовладения. По мере того как росло испанское население и строилось огромное количество светских и религиозных зданий, росли потребности в местной рабочей силе, и оброк в encomiendas превращался в трудовую повинность. Таким образом, к середине XVI века экономическая эксплуатация в Новом Свете приняла две близкие по сути формы: рабство и трудовая повинность в рамках encomienda. На этой основе формировалось городское колониальное общество испанцев и mestizos (метисов. – Пер. ), постепенно взрастившее свою собственную элиту из семей conquistadores и encomienderos.