Джон Эллиот - Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг.

Запрещение рабства и некоторых худших черт системы encomienda стало победой гуманистических настроений и вызвало заметное изменение общественного сознания в самой Испании. Кроме того, оно сделало ощутимо более свободным и живым интеллектуальный диспут, имевший место в Испании во времена Карла V. Этот диспут, разгоревшийся в университетах, при дворе и во властных кругах, стал достоянием широкой публики, благодаря публикации памфлетов и ученых трудов противоположной направленности. Но хотя непрекращающиеся усилия Лас Касаса будоражили совесть императора и влиятельных вельмож, маловероятно, что ему удалось бы многого добиться, если бы испанская корона не была уже настроена в его пользу по своим собственным, гораздо менее альтруистическим мотивам.

Для короны, озабоченной сохранением собственного контроля над новыми территориями, распространение рабства и системы encomienda представляло серьезную угрозу. Фердинанд и Изабелла с самого начала демонстрировали решимость не допустить в Новом Свете роста тех феодальных тенденций, которые так долго подрывали власть короны в самой Кастилии. Они сделали собственностью короны все земли, не принадлежащие местным жителям, чтобы избежать повторения первого периода реконкисты, когда оставленные маврами земли захватывали частные лица без всяких юридических оснований. Распределяя земли в Новом Свете, они тщательно следили, чтобы в частные руки передавалось ограниченное количество земли, предотвращая, таким образом, возникновение огромных поместий по типу тех, что существовали в Андалусии. Аналогично они отказывались предоставлять señorios с правом юрисдикции и были очень осторожны в раздаче титулов. Некоторым конкистадорам, как, например, Кортесу, были пожалованы титулы и hidalguia, но корона была явно настроена против всего, что могло привести к росту сильной земельной аристократии в Америке.

Однако распространение системы encomienda вполне могло повредить намерениям короны. Между encomienda и феодом имелось изначальное сходство, и существовала реальная опасность, что encomienderos превратятся в мощную наследственную касту. В первые годы завоевания двор наводнили петиции о предоставлении señorios indianos и о распространении encomienda на членов семей encomienderos. Проявив изрядную ловкость, властям удалось уклониться от этих требований и отложить решения, которых так ждали колонисты. В результате encomienda формально так никогда и не стала наследуемой, а ее ценность постоянно снижалась за счет назначения за нее платы каждый раз, когда появлялась новая вакансия. Более того, число encomienderos уменьшалось, поскольку многие encomienda отходили короне, и encomienderos как класс постепенно теряли свою значимость.

Если запрещение рабства и ослабление encomienda воспринимались Лас Касасом и его сторонниками как победа, то одновременно с этим они стали свидетелями удивительного успеха испанской короны в установлении своей власти на заморских территориях в обстоятельствах, которые часто были крайне неблагоприятными. Крупная наследственная аристократия в Новом Свете так и не возникла. Его обитателям не позволили создать кортесы или какие-то другие институты представительной власти, которые могли бы в один прекрасный день бросить вызов власти королей. Вместо этого чиновники испанской короны медленно, но верно расширяли свой контроль во всех сферах американской жизни, заставляя encomienderos и cabildos уступать им. Эти достижения были особенно поразительны на фоне мрачной действительности Кастилии XV века. В середине XV века короли Кастилии не могли править даже в собственной стране, а через сто лет они стали полновластными правителями огромной империи, находящейся за тысячи миль от них. Это изменение можно объяснить только огромными достижениями короны за прошедшие годы, а именно государственным строительством, осуществленным Фердинандом и Изабеллой.

Конец XV и начало XVI века обычно описывают как период «новых монархий» – время, когда сильные решительные монархи, такие как Генрих VII Английский и Людовик XI Французский, консолидировали власть короны и отдавали свои силы созданию централизованного унитарного государства под властью короля. Если, как принято считать, Фердинанд и Изабелла действовали в том же ключе, то было бы естественно ожидать, что делом их жизни являлась централизация управления и обеспечение единства государства. Однако на практике государство, созданное Фердинандом и Изабеллой, так сильно отличалось от образца «новой монархии», что его следует либо полностью исключить из числа европейских «новых монархий», либо признать, что сама модель ошибочна.

Деятельность католических королей (титул, присвоенный Фердинанду и Изабелле папой Александром VI в 1494 году) заслуживает того, чтобы рассматриваться в контексте их собственных идеалов и намерений, а не в терминах теоретических характеристик ренессансного государства. В этих идеалах не так много (если не сказать ничего) нового. Фердинанд и Изабелла верили в королевское правосудие и справедливую монархию, способную защитить слабых и усмирить гордецов. Будучи высокого мнения о своих правах, они хорошо сознавали все многообразие своих обязанностей, в числе которых было уважение к правам других. Определенная им свыше задача состояла в том, чтобы восстановить порядок и эффективное управление в стране и своей монаршей властью создать общество, в котором каждый мог бы пользоваться правами, принадлежащими ему в силу его положения. Все мировоззрение Фердинанда и Изабеллы основывалось на этой концепции естественного согласия Богом данной королевской власти и подданных, пользующихся своими традиционными правами. Естественно, права и законы, которые их гарантировали, существенно отличались в Кастилии и в Арагоне, но факт объединения двух корон ни в коем случае не означал, что их законодательные и конституционные системы предполагалось унифицировать. Так, например, Изабелла продемонстрировала твердое нежелание допускать малейшее отклонение от кастильского права престолонаследия. По брачному контракту 1469 года личная власть Фердинанда в Кастилии была строго ограничена. Когда в 1474 году Изабелла взошла на престол, она объявила, что является reina propietaria – королевой-владетельницей Кастилии, несмотря на все старания своего супруга забрать власть себе на том основании, что женщина не может наследовать трон. В 1475 году постановили, что королевские документы должны быть озаглавлены «Дон Фердинанд и донья Изабелла Божьей милостью суверены Кастилии, Леона, Арагона, Сицилии…», но это не подразумевало никакого объединения различных территорий, как и то, что решение поставить герб Кастилии выше герба Арагона не означало никакого подчинения Арагона Кастилии. Каждое государство оставалось в своих границах, управлялось местными традиционными законами, и в 1504 году Изабелла подчеркнула это в своем завещании. Согласно условиям этого завещания, Фердинанд, в течение тридцати лет носивший титул короля Кастилии, лишался этого титула после смерти своей супруги, и корона Кастилии переходила к их дочери Хуане, которую Изабелла назначила своей преемницей как señora natural propietaria.