Джон Эллиот - Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг.

Секрет этого успеха в искусном сочетании эффективного регионального управления и максимальной централизации, возможной в империи, с разбросанными на огромных расстояниях территориями, некоторые из которых никогда не видели своего короля. Вице-короли – в большинстве своем такие знатные кастильские дворяне, как Антонио де Мендоса в Новой Испании или Франсиско де Толедо в Перу, – пользовались огромной властью, но в то же время чувствовали себя тесно связанными с центральным правительством Испании. Каждый вице-король должен был работать в одной упряжке с соответствующим советом, находившимся при дворе. Депеши от вице-короля Перу доставлялись в Кастилию и передавались в Совет Индий, а те, что присылал вице-король Каталонии, – в Совет Арагона. Совету полагалось тщательно следить за любыми посягательствами на его власть со стороны вице-короля, поскольку на кону были его собственные интересы. Любое расширение власти вице-короля означало соответствующее уменьшение власти совета, но совет, например Совет Арагона, состоял из уроженцев этой территории, которые без промедления реагировали на любую угрозу в отношении прав их родной страны, поскольку советы являлись не только административными органами, но выполняли некоторые важные представительские функции. Изначально перед ними стояла задача, являвшаяся важнейшей для всей структуры испанской монархии, – создание ощущения персонального присутствия короля на каждой из его территорий. Представительный орган, состоявший из местных советников и сопровождавший королевскую особу, как минимум помогал смягчать последствия королевского абсентеизма, действуя и как выразитель интересов провинции, и как орган, следящий за тем, чтобы вице-король вел себя в соответствии с королевскими намерениями, защитником которых выступал совет.

Механизм реализации этих функций состоял в системе consulta (рекомендация. – Пер. ). Совет, собиравшийся регулярно – в конце столетия обычно каждый рабочий день, – обсуждал последние депеши от вице-короля и все дела, имеющие общее значение для территории, находящейся в его юрисдикции. Результаты этого обсуждения включались в документы под названием consultas, в которых суммировались мнения членов совета по данному вопросу, чтобы король получил достаточно полную информацию для принятия решения. Он мог просто принять рекомендации большинства, или, если дело было сложным, передать consulta Государственному совету, или специальной группе министров для дальнейшего обсуждения. Их рекомендации, также изложенные в форме consulta, возвращались королю для принятия окончательного решения, которое он мог изложить в виде письменного заявления, часто написанного им собственноручно поверх оригинала consulta. Когда совет получал ответ короля, секретарь совета готовил соответствующие письма, и после того, как король их подписывал, они отправлялись вице-королю в качестве указаний к действию.

Коммуникационная цепочка, которая шла от вице-короля к совету, затем к королю и возвращалась назад к вице-королю, обеспечивала исчерпывающее рассмотрение каждого вопроса, важного для управления Испанией. Никакое другое государство в XVI веке не было более управляемым, чем государства испанского короля, если только управляемость можно измерить количеством решений, посвященных какому-то одному вопросу, и количеством бумаг, потраченных на его решение. Вместе с тем реальную эффективность такого управления с точки зрения управляемых определить достаточно сложно. Во многих отношениях этот успех дорого обошелся испанской административной системе. Она решала проблему сохранения контроля центра над губернаторами далеких колоний, но делала это, сводя на нет возможность срочных административных действий. Из-за того, что по всем вопросам нужно было обращаться за решением к королевскому двору, консультации имели тенденцию подменять действия, и управление с помощью обсуждений час то означало отсутствие управления, как такового. Более того, благодаря встроенному в нее сложному механизму сдержек и противовесов, система распределяла власть равномерно между таким большим числом различных органов, что в конечном счете каждый из них мог оказаться беспомощным.

Без сомнения, многие дефекты этой системы были неизбежны. Проблема больших расстояний создавала непреодолимые препятствия. Расстояния порождали не только бесконечные задержки, но и необходимость создания административного механизма, рассчитанного как на ограничение власти управляющих, так и обслуживание интересов управляемых. Однако многие другие дефекты поддавались исправлению, и если их не исправляли, то в основном из-за характера и способностей людей, работавших в системе.

Почти полное отсутствие детальных исследований испанской бюрократии XVI–XVII веков означает, что мы очень мало знаем о тех тысячах чиновников, из которых она состояла. На нижнем уровне находились бесчисленные клерки и писцы, инспекторы и сборщики налогов, анонимные, никем не оцененные и не воспетые. Более высокую ступень занимали старшие чины администрации вице-королевств, члены судебных трибуналов и audiencias и сами вице-короли, тогда как при дворе это были королевские секретари, члены советов и различные чины секретариатов.

Со времен Кобоса королевские секретари составляли некую отдельную касту. Их работа была чрезвычайно важной, поскольку они имели дело с королевской корреспонденцией и служили связующим звеном между советами и сувереном. Начиная с 1523 года сам Кобос являлся секретарем всех советов, за исключением Совета Арагона, Совета орденов и Военного совета, и ему приходилось тратить массу энергии на создание профессионально обученного штата сотрудников для секретариатов, поскольку он понимал, что они станут кузницами его преемников. Команда, подготовленная Кобосом, включала несколько имен, которым было суждено прогреметь в дворцовых коридорах XVI века: Хуан Васкес де Молина – племянник Кобоса, Алонсо де Идиакес, Гонсало Перес, Франсиско де Эрасо. Многие из этих людей имели такое же происхождение, что и сам Кобос. Они вышли из среды мелкого городского дворянства и, если не считать Переса, не имели ни университетского образования, ни интеллектуальных запросов. По сути своей, это были профессиональные гражданские служащие, преданные интересам императора и их патрона Кобоса и державшиеся вместе благодаря сильному esprit de corps. Их принадлежность к некоей замкнутой касте усиливалась за счет того, что должность часто переходила от отца к сыну или от дяди к племяннику, так что такие фамилии, как Перес или Идиакес, постоянно воспроизводились. Преимущество такого положения дел заключалось в обеспечении административной преемственности, но в то же время вело к постоянному повторению рутинных процедур, давно утративших свою полезность, и иногда приводило к назначению людей, которые не могли похвастаться ничем, кроме знания внутренних механизмов бюрократической машины.