Джон Эллиот - Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг.

Цена финансирования имперской политики Карла для разных территорий и разных периодов времени оказалась различной и зависела от их предполагаемых финансовых возможностей и от того, насколько легко удавалось собрать с них деньги. Первоначально речь шла только о европейских территориях, поскольку роль новых американских владений в финансировании имперской политики Габсбургов в первой половине XVI века была совсем незначительной. До 1550-х годов доходы короны от Америки составляли в среднем около 200 000–300 000 дукатов в год. Сравните с 2 000 000 дукатов в год в последние годы царствования Филиппа II. Это означает, что реальное вхождение Нового Света в империю Габсбургов было отложено до 1550– 1560-х годов и что имперская политика Карла, в отличие от политики его сына, была европейской политикой.

В первую половину царствования Карла среди всех его европейских территорий основную тяжесть несли Нидерланды и Италия. Но когда возможности каждой из них начали иссякать, Карлу пришлось искать другие источники дохода, и в 1540 году он писал своему брату Фердинанду: «Мне больше негде искать поддержки, за исключением моего испанского королевства». В дальнейшем финансовый вклад Испании – что означало преимущественно Кастилии – стал играть все большую роль в сравнении с вкладом Нидерландов.

В самой Испании имелось несколько потенциальных источников дохода, как светских, так и церковных. Финансовый вклад испанской церкви в имперскую политику Габсбургов в XVI и XVII веках по-прежнему требует соответствующего изучения, но его важность трудно переоценить. Если лютеранские принцы Европы извлекли огромную выгоду от разрыва с Римом и ограбления церкви на своих территориях, то короли Испании показали, что ограбление церкви можно с таким же успехом осуществить, не разрывая связей с папством, и что долговременные преимущества такого способа были как минимум не меньше, а возможно, и больше. Папской курии трудно было отказать им в предоставлении новых финансовых льгот, когда вере повсеместно угрожало распространение ереси, а испанская корона, никак не ограничивая мортмейн, могла продолжать аккумулировать собственность в руках церкви, с которой проще было собирать налоги.

Прямые доходы короны от испанской церкви в царствование Карла V состояли из tercias reales – одной трети от всей десятины, собираемой церковью в Кастилии, и subsidio – налога на церковную ренту и доходы церкви во всех испанских королевствах, установленного по договоренности между короной и папством, но номинально определяемого периодическим голосованием духовенства. В 1507 году к этому добавился excusado – новый налог, который должен был помочь оплатить войну во Фландрии, представлявший собой всю десятину от самых ценных объектов собственности в каждом приходе. Помимо этих регулярных налогов, корона использовала доходы от продажи вакантных церковных должностей и, самое главное, от земель и доходов военных орденов, которые навечно отписал короне в 1523 году бывший воспитатель Карла V папа Адриан VI и которые вскоре после этого были переданы банкирам в обеспечение ее займов. И наконец, короли Испании получали еще один очень существенный налог, дарованный им в качестве папской льготы и собираемый как с мирян, так и с духовенства – cruzada. Изначально Папская курия переуступила его испанской короне в качестве срочной помощи в ее борьбе с маврами, но потом при Карле V он стал постоянным источником королевского дохода, который выплачивался раз в три года всеми мужчинами, женщинами и детьми, желавшими приобрести индульгенцию. При минимальной стоимости в 2 reales за индульгенцию этот налог в период царствования императора приносил 150 000 дукатов в год, что было не многим меньше дохода короны от Америки.

Среди налогов, собираемых испанской короной с мирян, те, что платили страны Арагонской короны, составляли сравнительно небольшую долю. В своих восточных королевствах император полностью зависел от субсидий, которые должны были получить одобрение кортесов Каталонии, Арагона и Валенсии, каждых в отдельности. Поэтому он взял за правило собирать эти кортесы одновременно в одном и том же городе Монсон. За время его царствования в Монсоне состоялись шесть сессий кортесов: 1528, 1533, 1537, 1542, 1547 и 1552 годов. Сумма варьировалась от сессии к сессии, но все, вместе взятые, они передавали императору около 500 000 дукатов каждые пять лет. Эти кортесы были настолько сильными, а условия, которые они ставили, настолько жесткими, что практически не оставляли шансов на увеличение субсидий, и к концу царствования Арагонская корона платила не больше, чем в первые годы, хотя цены за этот период удвоились.

Неспособность императора увеличить поступления от Арагонской короны неизбежно усиливали его зависимость от налоговых ресурсов Кастилии, где кортесы были далеко не такими влиятельными и где имелся целый ряд источников дохода, находящихся вне контроля кортесов. Эти налоги назывались rentas ordinarias и включали таможенные пошлины (и внешние, и внутренние), almojarifazgo (пошлину. – Пер. ) на торговлю с Америкой, servicio и montazgo – налог на прогон овец и крупного рогатого скота, налог на производство шелка в Гранаде и, самое главное, знаменитый alcabala. Alcabala – налог на продажу, собиравшийся короной на протяжении всего XV века как постоянный королевский налог, для которого не требовалось согласия кортесов. Правда, в последние годы жизни Изабелла испытывала некоторые сомнения по поводу его законности. Но для короны он был слишком ценным, чтобы из-за каких-то легких угрызений совести допустить его передачу под контроль кортесов. В начале XVI века он вместе с церковными tercias reales, вероятно, составлял от 80 до 90 процентов всех поступлений короны. Тем не менее кортесам все же удалось получить право вето на увеличение налогов и, поскольку это стало регулярной практикой, которую города применяли в отношении alcabala, выплачивая фиксированную сумму, известную как encabezamiento, относительная величина alcabala по мере роста цен уменьшалась. В результате императору пришлось искать другие источники дохода, чтобы компенсировать относительное снижение этого налога, который к концу его царствования составлял всего четверть доходов короны.

Единственным способом поднять прямые налоги было обеспечить себе субсидию от парламента. По этой причине при Карле кортесы Кастилии после своей беспорядочной и ничем не примечательной деятельности в конце жизни Изабеллы частично вернули себе былую значимость и в период его царствования собирались по меньшей мере пятнадцать раз. Традиционная дотация, которую утверждали голосованием в кортесах, называлась servicio и считалась экстренной субсидией, выделяемой в чрезвычайной ситуации, о чем кортесы напомнили Карлу, когда он в 1518 году попытался продолжить установленную Фердинандом с 1504 года практику обращения за servicio каждые три года независимо от наличия или отсутствия чрезвычайной ситуации. Однако снижение стоимости alcabala породило необходимость сделать servicio постоянным налогом. Несмотря на поражение комунерос, кортесы, собравшиеся в 1523 году, проявили достаточно смелости и независимости, оказав серьезное сопротивление, но, в конце концов, procuradores были вынуждены уступить и проголосовать за servicio в размере 400 000 дукатов, которые полагалось выплачивать каждые три года. На сессии кортесов 1525 года в Толедо Карл попытался подсластить пилюлю и одновременно сбросить с себя зависимость от продажных и нерадивых откупщиков, позаимствовав у Арагонской короны идею постоянно действующей Deputacion и позволив procuradores кастильских кортесов сформировать по арагонскому образцу постоянную комиссию для наблюдения за сбором налогов. Но ничто не могло изменить того факта, что воля кортесов была сломлена, и в будущем регулярные и экстренные servicios стали составлять постоянную и весьма существенную часть королевских доходов.