Джон Эллиот - Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг.

Бегство Карла в Филлах в 1552 году символизировало провал его великого имперского эксперимента. Этот провал был предопределен отступничеством не только Морица Саксонского, но и императорских банкиров, которые, в конце концов, утратили доверие к императору и отказались давать деньги, необходимые, чтобы заплатить войскам. Банкиры не ошиблись в своих оценках, поскольку долги императора были огромны, а источников дохода осталось слишком мало. Финансы испанской короны, которая в это злосчастное последнее десятилетие несла все расходы имперской политики, неуклонно двигались к банкротству, а сама империя на глазах распадалась на две части. Теперь ничто не могло удержать германские земли под контролем испанского королевского дома, и Филиппу, ставшему в 1556 году преемником своего отца на испанском троне, предстояло править империей, очень сильно отличавшейся от той, которую получил в наследство его отец.

В надежде сделать эту новую империю жизнеспособным образованием Карл в 1554 году женил Филиппа на Марии Тюдор. В этой английской партии полет фантазии, характерный для императора, сочетался с гораздо большей долей трезвого осознания экономических и стратегических реалий, чем во многих из его прежних великих начинаний. Вместо огромного неуклюжего монстра, которым была империя Карла V, Филипп II правил бы империей, объединявшей три логически цельных образования: Англию и Нидерланды, Испанию и Италию и Америку.

Организовав для своего сына несравнимо более управляемое наследство, чем то, которое когда-то досталось ему, Карл удалился в Испанию, чтобы провести свои последние годы на земле, ставшей ему ближе, чем любое другое из его владений. Его уход в монастырь Юсте и передача трона сыну, рожденному в Испании, безошибочно демонстрировали «испанизацию» династии. Исход Вильялара наконец превратился в свою противоположность, и Кастилия, которой угрожало оказаться в плену иноземцев, сама взяла иноземца в плен. Однако Филипп по-прежнему находился далеко от своей родины, а его присутствие в Кастилии было необходимо, чтобы убедить подданных, что космополитичный эксперимент его отца никогда не повторится. Впрочем, его возвращение было всего лишь делом времени. 21 сентября 1558 года император скончался. Менее чем через два месяца после этого бездетной умерла его невестка Мария Тюдор, и ее смерть резко оборвала надежды на союз Англии, Испании и Нидерландов под одной короной. В будущем Нидерланды превратились в изолированный аванпост империи, сердцем которой была Испания.

Теперь королевства, находившиеся на полуострове, требовали возвращения Филиппа. Финансовая и экономическая ситуация становилась все более неопределенной, поскольку в январе 1557 года Филипп приостановил все выплаты банкирам, и было жизненно необходимо, чтобы король вернулся домой. Наконец, в августе 1559 года он выехал из Фландрии в Испанию. Это с тревогой ожидаемое возвращение короля стало чем-то большим, чем просто возвращением на родину. Оно символизировало конец мировой имперской политики Карла V и поворот от центральноевропейской империи, основой которой являлась Фландрия, к атлантической империи с центром в Испании, державшей под своим контролем все ресурсы Нового Света. Однако новая испано-американская империя Филиппа II, так сильно отличавшаяся от европейской империи его отца, так никогда и не смогла освободиться от обстоятельств своего рождения, поскольку империя Филиппа II родилась под двойным знаком банкротства и ереси.

Осенью 1559 года Филипп вернулся в растревоженную Кастилию. Отчаянные финансовые проблемы предшествующих лет вынуждали регентское правительство прибегать к всевозможным фискальным уловкам, что снижало качество управления и подрывало авторитет королевской власти. Муниципальные должности были проданы, земли короны и ее права – отчуждены. Знать пыталась извлечь выгоду из трудностей короны, а население, которое и без того страдало от непомерных королевских налогов, видело для себя угрозу в скрытом расширения привилегий аристократии.

Царившее повсюду ощущение неуверенности значительно усилилось после того, как в 1558 году в Вальядолиде и Севилье были обнаружены «протестантские» ячейки. Неужели даже Кастилия, самая католическая страна в христианском мире, заражена лютеранской ересью? В лихорадочной обстановке 1550-х годов появление «протестантов» в самом сердце Испании выглядело очень тревожно, угрожая новыми опасностями в то время, когда ее церковь и инквизиция считали, что успешно преградили путь наступлению еретической доктрины. В действительности тревога была напрасной. Появление предполагаемой ереси в маленьких общинах Вальядолида и Севильи не имело никакого отношения к зловещему новому явлению и было всего лишь жалким финалом истории неортодоксальных практик, начавшейся за много десятилетий до этого.

В самом конце XV века в Испании, как и в других частях Европы, появились признаки отклонения от традиционного ортодоксального католицизма. Близкие контакты Испании позднего Средневековья с Нидерландами и Италией, естественно, принесли в Испанию новые идеи, не все из которых находились в строгом соответствии с традиционными канонами веры и поведения. В христианстве Нидерландов возник сильный уклон в сторону пиетизма, который придавал больше значения личному благочестию, чем внешним проявлениям и обрядам. У флорентинца Савонаролы это отклонение приобрело визионерский апокалипсический характер, нашедший отклик у ряда испанских францисканцев, в то время находившихся в Италии. Обе эти разновидности отхода от ортодоксального католицизма обрели приверженцев в Испании, в особенности среди набожных женщин (bearas) и тех францисканцев, что вели свое происхождение от конверсо. Однако приобретать форму религиозного движения они начали только в первые годы XVI века. Решающим событием, видимо, стала деятельность сестры ордена францисканцев Исабель де ла Крус, которая принялась за организацию религиозных центров в таких городах, как Алкала и Толедо. Под ее влиянием альумбрадос (alumbrados – просветленные. – Пер. ), как называли ее последователей, отказались от визионерского подхода Савонаролы в пользу своего рода мистического пассивизма, получившего название дехамьенто. Его целью было непосредственное общение души с Богом посредством внутреннего очищения, которое должно было завершиться полным подчинением Божьей воле. Особенных успехов эта ветвь просветленных добилась в Эскалоне, вотчине маркиза Вильена, где в 1523 году одному из учеников Исабель Педро Руису де Алькарас – мирянину из семьи конверсо – удалось внедрить практику дехамьенто, заменив ею крайне эмоциональную апокалипсическую проповедь Франсиско де Оканья.