Джон Эллиот - Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг.

В атмосфере страха и подозрительности серьезные дебаты прекратились и дали о себе знать новые ограничения. Несмотря на то что Святая палата не вмешивалась непосредственно в мирские дела, результаты ее деятельности не могли ограничиваться исключительно сферой теологии, которая формально была ее единственной заботой. Естественно, что даже авторы нетеологических трудов прибегали к своего рода самоцензуре, хотя бы ради того, чтобы избавить свои сочинения от всего, что могло сбить с пути необразованных и невежественных и дать врагам веры дополнительное оружие. Как следствие, в Кастилии снова повеяло страхом и подозрительностью в отношении внешнего мира, что неизбежно подавляло дух широкой дискуссии и жажды знаний, характерный для царствования Католических королей.

Однако было бы неверно считать инквизицию единственным источником напряжения в Испании XVI века или полагать, что она внесла в жизнь испанцев какие-то совершенно новые черты. В действительности она обрела такую сильную власть над испанским обществом именно потому, что придала официальный статус уже существовавшим в нем правилам и формам поведения. Подозрительность к тем, кто отклонялся от общепринятых норм, имела глубокие корни в стране, где отклонение само по себе являлось чем-то более привычным, чем в любом другом месте, и человек мог вызывать подозрения как из-за своей веры, так и из-за национальности. Это не совпадение, что возникновение трибунала инквизиции, призванного насаждать религиозную ортодоксию, сопровождалось ростом определенных практик, предназначенных для обеспечения расовой чистоты, поскольку в народном сознании религиозные и национальные отклонения с легкостью отождествлялись. Действительно, параллельно с маниакальной озабоченностью чистотой веры процветала не менее маниакальная озабоченность чистотой крови. Обе они достигли пика в середине XVI века, обе использовали одни и те же методы: доносительство и обвинение, обе привели к сужению чрезвычайного разнообразия испанской жизни, заставляя яркое и полное жизни общество надеть смирительную рубашку конформизма.

Пожалуй, даже больше, чем распространение инквизиции, проблемы испанского общества иллюстрирует доктрина limpieza de sangre – чистоты крови. Она показывает, с какой легкостью общество в массе своей могло стать жертвой самых отвратительных тенденций. В течение XV века еврейский вопрос стал вопросом конверсо, и, вероятно, было неизбежно, что рано или поздно будут предприняты попытки убрать конверсо с государственных должностей. Первая попытка официального характера была сделана в Толедо в 1449 году. В конце XV – начале XVI века чистота происхождения стала непременным условием членства в определенных религиозных орденах, а также в университетских Colegios Mayores. Впоследствии, занимая высокие пос ты в церкви или государстве, выпускники Colegios, естественно, стремились привнести туда идею подобной дискриминации. Определенную поддержку они, несомненно, чувствовали в том, что при дворе Карла V, в отличие от двора Фердинанда и Изабеллы, было мало конверсо, возможно, из-за того, что император считал их замешанными в восстании комунерос.

В то время как император не имел ничего против того, чтобы узаконить местные институциональные уставы, дискриминировавшие лиц еврейского происхождения (люди мавританского происхождения, похоже, там никогда не упоминались), по-настоящему движение за чистоту крови набрало обороты только в результате событий, произошедших в конце 1540-х годов. Сценой, где они происходили, стал кафедральный собор Толедо, а главным действующим лицом – Хуан Мартинес Силисео, назначенный архиепископом в 1546 году.

И это место, и эта персона во многом определили истоки и характер движения limpieza de sangre. Толедо – колыбель комунерос – в годы после восстания оставался городом, охваченным жестокой враждой, где противоборствующие фракции Айала и Рибера продолжали бороться за гражданские и церковные должности. Со временем вопрос происхождения стал играть в этой вражде все более заметную роль. Айала, которые выступали на стороне кастильских националистов против фламандского двора императора, гордились чистотой своего происхождения и видели в limpieza de sangre возможное оружие для снятия с должностей своих соперников, поскольку Рибера, Сильва и Мендоса запятнали себя родством с евреями. Однако Айала, видимо, не добились большого успеха, поскольку к моменту назначения Силисео на кафедру в Толедо и капитул, и приходы кишели конверсо.

Назначение Силисео внесло новый элемент беспокойства в эту проблемную ситуацию. В практике Карла V, как и в практике Католических королей, было при назначении на высшие посты в церкви и в государстве отдавать предпочтение людям из низов, и Силисео был человеком очень скромного происхождения. Он никогда не забывал об этом, и тем более не мог забыть, когда оказался среди каноников Толедо. Лучшие церковные должности и приходы всегда доставались выходцам из аристократических семей, и всех этих каноников-аристократов под предводительством настоятеля собора Педро Кастилья – человека одновременно и королевской, и еврейской крови – возмутило назначение архиепископом человека, который был настолько ниже их по рождению. Однако происхождение Силисео, хотя и было низким, давало ему одно несомненное преимущество перед его врагами: его происхождение было абсолютно чистым. Естественно, он постарался как можно лучше использовать это преимущество в борьбе с Педро Кастильей, а настоятель, в свою очередь, видел в поддержке, которую архиепископ оказывал limpieza, заговор с целью протащить в епархию людей плебейского происхождения. Ожидаемое столкновение произошло по поводу назначения каноником некоего Фернандо Хименеса. При ближайшем рассмотрении Хименес оказался сыном конверос, который бежал из страны после того, как инквизиция начала расследование его предполагаемых иудаистских практик. Архиепископ настаивал, что никто даже в подарок не примет в свою конюшню лошадь, не будучи уверен в ее родословной. В результате он отказался принять в свою конюшню эту конкретную лошадь и в 1547 году протащил через капитул устав limpieza, сделав чистоту крови важнейшим условием получения любых постов и привилегий.

Устав Толедо 1547 года, хотя и был встречен решительными протестами, установил порядок, который один за другим стали принимать все муниципалитеты и духовные объединения Испании. В 1556 году Силисео попросил и получил королевскую ратификацию устава. Особенно зловещим было то, что Филипп II сопроводил свое одобрение фразой: «Все ереси в Германии, Франции и Испании посеяны потомками евреев». Фактически, теперь ортодоксия в вере и чистота происхождения были связаны официально, и печать королевского одобрения уверенно осеняла движение, которое уже начинало выходить из-под контроля.