Джон Эллиот - Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг.

Декрет 1558 года был не первой попыткой ввести в Испании цензуру. Закон 1502 года предписывал, чтобы все книги, как напечатанные в стране, так и импортированные, получали королевскую лицензию, которую могли выдавать председатели audiencias, архиепископы и некоторые епископы. Кроме того, периодически под запрет попадали определенные труды. Так, например, Фердинанд и Изабелла запретили чтение священных книг на родных языках, но их декреты, судя по всему, были направлены в основном против конверос, и только 1551 году запрет стал всеобщим и окончательным.

В 1545 году инквизиция разработала то, что, по-видимому, стало первым испанским Индексом, за которым в 1551 году последовал второй. В то же время римский Индекс 1559 года не получил признания в Испании. Вместо этого Великий инквизитор Вальдес, следуя закону о цензуре 1558 года, опубликовал в 1559 году новый испанский Индекс, существенно дополнивший Индекс 1551 года. Во многих аспектах Индекс 1559 года был чрезвычайно суровым: он запрещал «Энхиридион» Эразма и многие другие религиозные труды, пользовавшиеся большой популярностью. Более того, инквизиция укрепила свое положение беспрецедентно. Велись методичные поиски запрещенных книг, и епископатам поручили задачу организации регулярных проверок публичных и частных библиотек.

Похоже, нет причин сомневаться, что меры 1558–1559 годов стали шоком для интеллектуальной жизни Испании. Прекратив поступление иностранных книг, а затем, введя дополнительные ограничения на теологические труды и молитвенники, они неизбежно подорвали уверенность испанских писателей и добавили еще одну линию обороны к тем многочисленным препонам, которые уже были воздвигнуты, чтобы не допустить проникновения европейских идей на полуостров. Однако трудно определить, сколько продлились последствия этих мер, особенно после того, как в 1566 году за сменой Вальдеса на кардинала Эспиносу на посту Великого инквизитора последовало смягчение прежних строгостей. Так же трудно определить, насколько сильно оказались затронуты взаимоотношения испанцев с европейским интеллектуальным сообществом. Запрет на учебу за границей, очевидно, ограничил доступ к одному из богатейших источников зарубежных идей, но этот запрет, вероятно, никогда не был тотальным, и во второй половине XVI века в университетах Италии, Фландрии и даже Франции по-прежнему можно было встретить выдающихся испанцев. Например, в 1568 году выдающийся ученый Ариас Монтано по указанию Филиппа II уехал во Фландрию, чтобы организовать в Антверпене подготовку проверенного и исправленного издания «Полиглоты» кардинала Сиснероса. Но самое главное – не прерывались тесные культурные связи между Испанией и Италией. Начиная с XV века Италия стала постоянным источником интеллектуального и художественного вдохновения для Испании, которая, в свою очередь, транслировала свои и итальянские идеи во Францию и в Северную Европу. Этот поток южноевропейской культуры через Испанию на север остался не затронут религиозным кризисом 1550-х годов, и испанское влияние на культурную жизнь севера действительно продолжало расти, благодаря престижу испанской власти и исключительному качеству и разнообразию испанских литературных и художественных произведений конца XVI – начала XVII века.

И все же декреты 1550-х неизбежно означали частичное закрытие Испании для идей из внешнего мира. С религиозной точки зрения она оставалась частью интернационального сообщества контрреформаторской Европы, но это сообщество охватывало только половину континента. Теперь Европа была разделена изнутри, и каждая половина стремилась оградить себя от религиозных верований другой. Исключительное положение Испании и ее потенциальная уязвимость заставляли остро чувствовать опасность подрыва ее религиозных основ, и ответом на это стала крайняя разборчивость в подходе к плодам других культур, которые подвергались тщательному отбору, прежде чем им открывали доступ в страну.

В то же самое время, когда Испания закрывалась от свободного доступа иностранных идей, шел процесс формирования ее отношений с высшим главой контрреформаторской Европы – отношений, которым суждено было оказать серьезное влияние на исход борьбы с международным протестантизмом. В царствование Карла V отношения между Папской курией и императором с его территориальными интересами в Италии складывались особенно неудачно, и в период понтификата фанатичного противника Испании Павла IV (1555–1559) дело дошло до настоящей войны. После смерти Павла IV в 1559 году Филипп использовал свое влияние на конклав, чтобы обеспечить выбор более податливого папы, но избранный кандидат Пий IV оказался втянут в конфликт с Испанией, который снова омрачил отношения между Римом и его самым могущественным светским союзником.

Спор возник по вопросу, который острее всего дал о себе знать в дальнейшей и, вероятно, финальной стадии борьбы за абсолютный контроль над религиозной и интеллектуальной жизнью Испании. Речь идет о деле кардинала Каррансы. Бартоломе де Карранса был выходцем из семьи бедных идальго. Рожденный в 1503 году в Наварре, он учился в Алкале, а затем вступил в орден доминиканцев. Получив высшее образование в Колехио Сан Грегорио в Вальядолиде, где он стал профессором теологии, Карранса в 1545 году был отправлен делегатом на Тридентский собор. Заработав в Тренте большую известность в области теологии, он сопровождал Филиппа II в Англии и в 1554 году стал религиозным советником Марии Тюдор и беспощадным гонителем английского протестантизма. В 1559 году Карранса вернулся во Фландрию, где расследовал тайную торговлю еретической литературой с Испанией. Его быстрая карьера казалась идеальной подготовкой к тому назначению, которое выбрал для него Филипп, – к посту архиепископа Толедо и преемника кардинала Силисео. Однако в августе 1559 года, пробыв архиепископом меньше года, Карранса внезапно был арестован инквизицией. Он провел в заключении семнадцать лет, сначала в Испании, а потом в Риме, и вышел из тюрьмы только в апреле 1576 году сломленным стариком семидесяти шести лет и через несколько лет умер.

Тайна, окружавшая арест человека, который казался идеальным приматом испанской церкви в новую эпоху открытой религиозной войны, так никогда и не была до конца раскрыта, но Карранса по разным причинам имел много влиятельных врагов. Вероятно, ему не повезло в том, что он получил назначение, когда король еще оставался за границей и, следовательно, не мог проконсультироваться со своими испанскими советниками или в Совете по инквизиции. Неудачным было и то, что Карранса, как и его предшественник Силисео, имел достаточно скромную родословную. Прелаты более знатного происхождения были разочарованы, поскольку их дважды обошли при назначении на такую лакомую позицию, как пост архиепископа Толедо. Среди тех, кто надеялся на продвижение, были два сына графа де Лемоса: епископ Куэнки дон Педро де Кастро и его брат дон Родриго. Братья Кастро нашли могущественного союзника в лице Великого инквизитора Вальдеса, который оказался еще одним обойденным и разочарованным кандидатом. Карранса не мог ожидать большой помощи от других испанских прелатов, поскольку достаточно опрометчиво опубликовал книгу, в которой подверг самому суровому осуждению епископский абсентеизм. Еще хуже то, что задолго до этого он навлек на себя неприязнь одного из своих братьев-доминиканцев, который теперь стал ближайшим религиозным советником Филиппа II. Этим человеком был теолог Мельчор Кано. Еще в Колехио Сан Грегорио в Вальядолиде Кано соперничал с Каррансой, и все студенты разделились на две противоборствующие фракции – canistas и carrazistas. После успеха Каррансы на Тридентском соборе неприязнь Кано только усилилась.