Григорий Трубецкой - Воспоминания русского дипломата

Письмо посланника в Сербии

Петроград, 22 апреля 1916 г.

Во время своего пребывания в Петрограде Пашич, несомненно, надеется по возможности выяснить отношение России к наиболее жгучим для Сербии вопросам. Вопросы эти можно свести к следующим двум:

1) На какие приобретения в будущем может рассчитывать Сербия? и

2) Какие военные действия будут предприняты на Балканах Россией и союзниками в связи с общим планом войны?

Что касается будущих приобретений Сербии, то, прежде всего приходится отметить, что сербам были в декабре месяце минувшего года подтверждены нами все прежние обещания. Кроме того, в официальных заявлениях держав Согласия Болгарии обещания ей земельных приращении обусловливались ее выступлением на нашей стороне, причем оговаривалось, что в противном случае все обещания держав отпадают.

Таково положение вопроса с формальной точки зрения.

Что касается положения дела по существу, то в настоящее время, когда вся Сербия занята австро-болгарскими войсками и на первой очереди стоит вопрос об ее отвоевании, едва ли возможно пускаться в определение каких-либо точных компенсаций, которые, сверх того, могут быть получены Сербией. Достаточно определить общую основную нашу точку зрения на то, что мы считаем возможным сделать для Сербии, если это дозволят обстоятельства.

Что касается увеличения Сербии за счет Австрии, то не подлежит сомнению, что в наших интересах – добиться возможно большего расширения Сербии и создания на Адриатике сильного славянского государства как противовес германизму.

Гораздо сложнее представляется македонский вопрос. До выступления Болгарии союзные державы настаивали на уступке Сербией болгарам Македонии в границах союзного договора 1912 года. Державы надеялись таким путем приобрести содействие Болгарии и вместе с тем произвести между обоими государствами окончательное размежевание в согласии с этнографическим принципом.

В настоящее время в связи с поведением Болгарии на этой точке зрения оставаться невозможно.

По моему глубокому убеждению, основная причина выступления Болгарии на стороне наших врагов кроется в опасении ее увидеть Россию на проливах. Прежде всего Фердинанда не покидала мечта самому завладеть Константинополем. Но, помимо того, как он, так и его сторонники отлично сознают, что, если Россия обоснуется на проливах, то мечте о гегемонии Болгарии на Балканах будет положен естественный конец.

Если Болгария не желает сильной России на Балканах, то спрашивается, есть ли у нас какой-нибудь интерес желать усиления Болгарии после ее преступного выступления на стороне наших врагов. Если в противовес этому соображению будет указан этнографический принцип, то на это можно ответить, что Македония по своему племенному составу не может быть названа ни чисто болгарской, ни чисто сербской областью, что славянское ее население представляет нечто вроде теста, из которого можно одинаково вылепить сербов и болгар. Этим и объясняется ожесточенная борьба обоих народов, из коих каждый одинаково убежден в своей правоте.

Если, таким образом, по существу дела нет оснований и даже возможности считать желательным восстановление границы 1912 года за счет Сербии, то все же представляется более осторожным в обмене мнений с сербами не идти дальше в выражении самых общих благожелательных взглядов в связи с дальнейшим ходом военных действий на Балканах и возможностью внутреннего переворота в Болгарии.

В силу высказанных соображений нам следует, мне кажется, избегая предрешения македонского вопроса, ограничиться в настоящее время заявлением сербам, что они могут быть уверены в нашем горячем желании сделать все возможное для восстановления Сербии и возможного ее усиления.

В связи с конечными целями Сербии стоит вопрос о способе их достижения и, прежде всего, о Салоникской экспедиции. В беседах со мною в Париже и Лондоне сербский престолонаследник высказывал следующие соображения.

Едва ли можно надеяться на скорый и полный успех на европейских театрах войны. Неудача немцев под Верденом указывает на сопряженные с попытками наступления трудности и жертвы, которые предстоят и союзникам при переходе их, в свою очередь, в наступление. Совершенно иначе обстоит дело на Балканах, где представляется более осуществимым одержать верх над Болгарией. Военные и политические последствия такого успеха были бы огромны, особенно при условии наступления нашего через Дунай. Наиболее непосредственно заинтересованными в этом вопросе являются Сербия и Россия, ибо мы могли бы добиться при этом главного положительного результата войны, который заключался бы в овладении проливами. Только при соответствующем развертывании сил мы могли бы рассчитывать на привлечение Румынии и Греции на нашу сторону. Таким образом, сдвиг на Балканах мог бы послужить началом благоприятного для нас сдвига и на европейских театрах войны.

Я не беру, конечно, на себя судить, насколько правильна оценка сербского престолонаследника с чисто военной точки зрения, но в обсуждении дальнейшего направления войны на Балканах нельзя упускать из виду и общих политических соображений, и с этой точки зрения мне представляется, что значение салоникской экспедиции не было оценено по достоинству нашими союзниками.

В этом деле, в сущности, остановились на полумерах, что, мне кажется, является продолжением той же ошибочной тактики, какая была усвоена державами на Балканах с начала нынешней войны.

В Салониках приблизительно 220–230 тысяч союзных войск. Если туда прибудет сербская армия, то численность всех войск там возрастет до 330–340 тысяч. Этого слишком много для чисто оборонительной задачи и для удержания болгарской армии и слишком мало для наступления. Этого, следовательно, недостаточно и для побуждения Греции и Румынии к переходу на нашу сторону. В итоге получается едва ли целесообразно использование союзниками значительных сил.

В этом отношении поучительным является обратный пример Германии. Чтобы увлечь за собой Болгарию, она не остановилась в свое время перед посылкой на Балканы сил, достаточных для нанесения серьезного удара. Когда основная задача была выполнена, Германия отозвала большую часть войск из Сербии и дала им другое назначение. Не то же ли самое надлежало бы сделать союзникам для привлечения Греции и Румынии и разрешения балканского и турецкого вопросов в желательном смысле?

По мнению сербского престолонаследника, для перехода в наступление в Салониках желательно сосредоточить полумиллионную армию, следовательно, добавить к уже имеющимся там силам около двухсот тысяч, каковую армию фактически могли бы дать англичане, если на них будет произведено должное давление и они отрешатся от предубеждения против Салоникской экспедиции. Силы эти по надлежащим их использовании могли бы быть равным образом направлены на другие задачи.