Григорий Трубецкой - Воспоминания русского дипломата

Переворот в Москве может быть совершен только в общероссийском масштабе и произведен только русскими людьми и на русские средства – таковы отправные положения Правого центра. Отсюда – необходимость заручиться содействием таких сил за рубежом Великороссии.

В первую очередь стоит вопрос о положении, которое при известных условиях может быть занято Добровольческой армией. В Киеве я, конечно, не могу рассчитывать на полное выяснение этого вопроса. Могу сообщить лишь некоторые предварительные данные.

Прежде всего я виделся с H. Н. Львовым. По свойственной ему впечатлительности, он сам пережил уже несколько перемен в вопросе об ориентации. В настоящую минуту он главным образом увлечен самой Добровольческой армией, что и понятно, ибо вместе с нею разделил все тягости и опасности похода, а два его сына сражаются в ее рядах. По мнению H. Н. Львова, в Добровольческой армии сосредоточены все задатки возрождения русской армии. Сохранив преемство нашей прежней армии, она одна ни на минуту не согнула шеи перед большевиками и пронесла в чистоте лучшие традиции боевой доблести и чести через все испытания. Так как возрождения России нельзя мыслить без предварительного возрождения армии, то H. Н. Львову представляется, что в настоящую минуту все другие задачи и усилия общественных деятелей отступают на второй план перед этой главной задачей – укреплением Добровольческой армии. Туда должны ехать все, кто словом или делом могут ей помочь. Если, оторванная от общественной среды, Добровольческая армия приняла бы неверное направление, то вина легла бы, по его мнению, не на нее, а на тех, кто ее предоставил самой себе, кто не хочет делить с ней ее радостей и горя, а видят в ней только орудие для своих целей. Но такие люди не вправе притязать на какое-либо влияние на Добровольческую армию, и она за ними не пойдет. Нужно много работать и отдать сердце на дело, которое ей дорого, и тогда, став сам членом той же организации, можно проводить те идеи, коими дорожишь.

В этих словах много правды. Необходимо более деятельное участие представителей Центра в судьбах Добровольческой армии, более живая работа на месте, приезд свежих сил и постоянная связь, иначе влияние на Добровольческую армию естественно перейдет в другие руки. Но, конечно, нельзя забывать, что, как ни важна и ни дорога Добровольческая армия, она все же средство, а не цель главных наших усилий.

По приезде на Дон, я конечно прежде всего постараюсь выяснить себе, не связала ли себя уже бесповоротно Добровольческая армия каким-либо обязательством по отношению к союзникам. Думаю, что психологически она очень близка к этому, но надеюсь, что фактически этого еще нет и что ее связь не выражается ни в чем ином, кроме материальной поддержки, которая обязывает лишь на тот срок, пока оказывается.

Моя позиция была бы конечно неизмеримо сильнее, если б я мог сказать: «Вот вам деньги, идите за нами». Теперь же я являюсь с пустыми руками, но наполненный просьбами и советами. В январе этого года я уже успел испытать всю тягостность и фальшь такого положения. Но что же делать? Во всяком случае я намерен говорить приблизительно так: «Сейчас у нас денег нет, но они будут, как только окажется возможным заключить приемлемое для вас и для нас соглашение. Деньги же будут не немецкие, но без соглашения с Германией нельзя заключить займа. В свою очередь, мы не пойдем на соглашение, если не будем уверены, что нас поддержат русские силы. Будьте с нами, при этом тогда не замедлят найтись и средства».

Не знаю, насколько мои аргументы окажутся убедительными. Боюсь, что сейчас еще нельзя рассчитывать на переход Добровольческой армии открыто на нашу сторону. Главные мои усилия будут направлены на то, чтобы удержать ее от разрыва с Германией, который ее бы погубил и тем более осложнил нашу задачу. Надо выиграть время. На этой почве я заручился содействием выехавших на Дон H. Н. Львова и лукомского. Это также ратует в пользу указанной мною отсрочки окончательного связывающего шага. Если психология Добровольческой армии клонит ее в сторону союзников, то обстоятельства могут оказаться сильнее в другую сторону.

Во-первых, теперь существуют те же трудности, что и в январе, для материальной помощи со стороны союзников. Как провезти денежные знаки? я уже не говорю о материальном снабжении. В этом отношении Добровольческая армия стала в невольное противоречие сама с собой непримиримостью к немцам. Она не хочет иметь с ними ничего общего, не допускает и мысли о помощи от них, и в то же время получает снабжение от Донского казачества, которое само получает его от немцев. Стоит последним прекратить это снабжение, и Добровольческая армия сядет на мель. Еще труднее будет положение, если немцы займут Царицын [254]. Они уже предлагали казакам свое содействие для взятия этого города. Пока казаки отклонили предложение, но если немцы настоят на своем, Добровольческая армия будет фактически отрезана от союзников и от севера. С этой опасностью и с еще большею, а именно, что немцы пойдут на более решительные действия, если усилятся их подозрения на счет ориентации Добровольческой армии, нельзя не считаться. Лукомский вполне сознает это. Он думает, что пока Добровольческая армия очищает Кубань от большевиков, это скорее на руку немцам. Но как скоро она двинется на север, они ждать не будут.

Все это требует выяснения на месте.

В Киеве я узнал о формировании Астраханской армии {207}, и мне удалось познакомиться с некоторыми представителями организации, которые рассказали мне, как она возникла.

Идея формирования добровольческого отряда с провозглашением определенного монархического принципа зародилась среди офицерства на Румынском фронте. Мои собеседники жаловались на недостаток сочувствия к ним со стороны генерала Щербачева, будто бы боявшегося слишком определенного выявления монархизма. Как бы то ни было, дело пошло вперед благодаря поддержке союзников. Организаторы отряда исходили из убеждения, что восстановление фронта безнадежно и что их отряд должен служить задачам внутреннего возрождения России. Французы настаивали на том, чтобы отряд служил военным целям; они хотели им заткнуть где-то дыру. На этой почве произошла размолвка. Вместо помощи французы стали чинить препятствия. В конце концов, отряд под командой полковника Дроздовского ушел на Дон. По пути пришлось войти в соприкосновение с германцами. Со стороны последних была проявлена полная предупредительность. Они предложили группе, организовавшей отряд, переехать в Киев для продолжения той же работы, обещая полное содействие германского Верховного командования, что на самом деле и осуществилось.