Григорий Трубецкой - Воспоминания русского дипломата

Когда их достаточно, чтобы проявить силу, они сравнивают деревню с землей. Но еще вопрос: какое впечатление при этом сильнее – устрашения или озлобления? Налагают контрибуции на села и города, где совершились покушения. Но и это мало действительно. Где средства и сел и городов избавиться от злоумышленников? Аппарат власти разрушен и медленно восстанавливается, воинской силы нет, она только у немцев, и против нее не прекращаются покушения, потому что ее немного и потому что те, кто совершают покушения, сумеют укрыться, а результат их покушения только усугубляется тем недовольством, которое производят германские кары на ни в чем неповинных.

Одному из германских генералов приписывают изречение: «Наше положение блестящее, но безвыходное». Эта формула близка к действительности. Благодаря уничтожению помещичьего землевладения, которое далеко не восстановилось еще, и неизвестно, может ли восстановиться, хлеб выкачивать крайне трудно. Вычисляют, что вместо выговоренных 60 миллионов пудов из Украины вывезено всего 24 миллиона, притом большая часть по вольной, а не по твердой цене, чтобы возместить разницу и продавать у себя дома хлеб по дешевой цене, немцы прибегли к двум средствам: они создавали особый род мешочничества, за который выдают поощрительную премию – чем больше каждый высылает продовольствия своей семье на родину почтовой посылкой, тем больше ему выдают премию по представлении квитанций. С другой стороны, весь привоз товаров из Германии централизован в правительственном германском учреждении; оно облагает этот товар пошлиной, чтобы пускать его по цене того же товара в России за самой небольшой скидкой. Разница идет на возмещение расхода по приобретению хлеба, чтобы дома продавать его дешево. Комбинация очень остроумна для целей данной минуты, но едва ли рассчитана на прочное и благоприятное развитие торговых и добрососедских отношений. Обыватель надеялся получить от немца порядок и дешевые товары. Порядок есть, но надолго ли? Дешевизна есть только в сравнении с Москвою на продовольствие, но здесь оно никогда не было так дорого, как у нас. Зато товары в общем дороже. Одна моя знакомая, вдова офицера, продала две пары его сапог в магазин за 1200 рублей.

Острота отношений между германцами и их союзниками явная, не скрываемая ни теми, ни другими, особенно между немцами и австрийцами. Генерал Лукомский мне рассказывал, что в Одессе австрийский генерал-фельдмаршал [253]Бельц, случайно встретившись с ним у общих знакомых, с первых же слов начал прямо поносить Германию и ее политику. Так же отзываются об австрийцах здесь в германском штабе. Приезжие из Австрии удостоверяют, что положение там сгущается. Железные дороги забиты дезертирами. Станции будто бы напоминают то, что у нас делалось в декабре и январе. Буржуи испуганно жмутся от солдатчины, которая лезет во 2-й и 1-й классы. В Чехии будто бы открыто сепаратистское движение. Интересно, что совершенно одинаковую оценку я слышал от Шульгина и от кадетов германской ориентации. На основании сведений в военных кругах, Лукомский считает возможным, что Австрия выйдет из игры осенью.

Относясь с осторожностью к полной достоверности такой оценки, полагаю, что пройти мимо нее нельзя. Одновременно нельзя не признать значения успехов, одержанных союзниками за последнее время. Австрия на Итальянском фронте, по-видимому, понесла настоящее поражение, Германия – серьезную неудачу и значительную потерю сил. Все это несомненно ставит вопрос о возможности очищения всей левобережной Украины германскими войсками после снятия урожая, а, может быть, и до этого, ибо реализация урожая – длительная вещь. В случае выбытия Австрии как активного фактора, напряжение германских сил должно стать невероятным. Помимо стратегических задач, ей понадобится оккупировать Галицию, чтобы обеспечить сообщение с той же Украиной.

Так рисуется, в общем, положение Германии на основании здешних впечатлений и осведомлений. Нет сомнения, что если оно соответствует действительности и так и сознается самими немцами, то можно ожидать, что они проявят наибольшую уступчивость в переговорах на условиях, признаваемых нами приемлемыми. Казалось бы, что из этого следует сделать только один вывод для нас: быть как можно тверже и неуступчивее в наших требованиях и пойти на соглашение только, если всего добьемся.

Но в решении этой общей проблемы Германия – только одна сторона вопроса. Другие факторы имеют не менее решающее значение.

Первый из них – это все тот же пресловутый Восточный фронт. Нечего мне повторять, что я продолжаю стоять на той же точке зрения отрицательного к нему отношения. Оно усугубляется еще тем, что это все более и более фронт Учредительного собрания, т[о] е[сть] всей этой слякоти, которая неспособна возродить Россию. Пусть призвание союзников и, в частности, японцев, останется на совести кадетских Маниловых и их присных. Все это так; тем не менее, я не могу не считаться с возможностью осуществления этого фронта, как бы к нему не относился.

В связи с успехами союзников и общим ослаблением Германии, Восточный фронт может приобрести значение гораздо большее, чем можно было еще недавно думать. В ту минуту, когда я пишу эти строки, здесь нельзя судить, насколько серьезны приготовления к высадке и сосредоточению значительных сил в Маньчжурии и Сибири. По мнению лукомского, вопрос этот так или иначе выяснится в течение сентября. Если за это время не будут высажены достаточные первые силы, то всю операцию по климатическим условиям придется отложить до поздней весны будущего года. Это было бы равносильно тому, что мы не можем учитывать в этом случае восточный фронт как серьезный фактор в наших планах.

Если бы, наоборот, восточный фронт получил начало серьезного осуществления, тогда нельзя не поставить вопроса: в каком же положении оказалось бы правительство, опирающееся в Москве на соглашение с слабой Германией и с тылом в той части ныне оккупированных Германией губерний, где при помощи союзных денег вспыхнуло бы восстание? Где та сила, которая бы с этим справилась, и поможет ли в этом случае нам и Германия, хотя бы людям, стоящим у власти, пришлось бы молить ее о помощи?

Вот, что надо выяснить.

Я уже сослался на мнение лукомского, что картина может выясниться в течение сентября. Это же время не пройдет, Бог даст, даром для укрепления и роста наших сил, – Добровольческой армии и других новых формирований, о которых речь впереди. Есть и другие условия, которых я коснусь дальше, и которые делают желательным некоторую отсрочку до окончательного бесповоротного шага, который связал бы нас с Германией, причем пускай не останавливаются ни переговоры, ни приготовления.