Денис Козлов - Во главе действующего флота

В отчете о военно-морской стратегической игре, проведенной в Николаевской морской академии, посредниками был сформулирован тезис о необходимости заблаговременной разработки плана применения флота. В ноябре 1902 г. в развитие этой идеи помощник начальника Главного морского штаба контр-адмирал А. А. Вирениус представил управляющему Морским министерством адмиралу П. П. Тыртову доклад об учреждении в составе штаба особого оперативного отделения. Сложившаяся к этому времени ситуация была охарактеризована А. А. Вирениусом весьма недвусмысленно: « У нас разработка планов войны наказом по управлению Морским министерством вменена в обязанность военно-морскому ученому отделу, но до сего времени таковые работы в отделе не производились » [86] Цит. по: Пантелеев Ю. Указ. соч. С. 51, 52. .

Подробное основание и программа деятельности проектируемого отделения, основной задачей которого предполагалось « выработка планов войны », были разработаны лейтенантом А. Н. Щегловым, который, в частности, писал: « Отсутствие плана войны должно иметь те же последствия, как и отсутствие боевого расписания корабля » [87] Цит. по: Симоненко В. Г. Морской генеральный штаб России… С. 24. . Обратившись к опыту «сухопутной» стратегии, получившей на рубеже XIX и XX веков значительное развитие [88] См. подробнее: Иминов В. Т. Военные теоретики — известные и забытые. Из истории становления теории военной стратегии // Военно-исторический журнал. 2006. № 10. С. 3–9; № 11. С. 12–18. , А. Н. Щеглов обосновал понятия «оперативного плана», «плана сосредоточения», а также мобилизационных плана и расписания [89] Грибовский В. Ю. Российский флот Тихого океана 1898–1905. История создания и гибели. М.: ООО Военная книга, 2004. С. 56. .

Однако П. П. Тыртов согласился лишь на временное усиление с 1 (14) января 1903 г. существовавшего военно-морского ученого отделения двумя штаб-офицерами для выполнения предложенной программы. Проекты же создания оперативного отделения Главного морского штаба и соответствующих отделений в портах, за которые, в частности, ратовал главный командир Кронштадтского порта вице-адмирал С. О. Макаров, обсуждались в министерстве почти год [90] Грибовский В. Ю. Флот в русско-японской войне 1904–1905 гг. Часть I. СПб.: ВВМУ, 1997. С. 15, 16. .

Неоднократно высказывавшиеся предложения о создании дееспособного органа стратегического управления получили практическую реализацию только после начала военных действий на Дальнем Востоке — 2 (15) февраля 1904 г. Николай II утвердил постановление Государственного совета об учреждении стратегической части военно-морского ученого отделения штатной численностью 12 офицеров и оперативных отделений при штабах трех главных портов (Кронштадт, Севастополь и Порт-Артур) со штатом из трех офицеров каждое. Высочайшим приказом от 16 (29) февраля заведующим стратегической частью был назначен капитан 1 ранга Л. А. Брусилов [91] Кондратенко Р. В. Заметки о предыстории Морского генерального штаба. С. 147. . Однако эти запоздалые и паллиативные меры не смогли обеспечить должного качества подготовки флота и управления его силами в военное время. Достаточно сказать, что «план сосредоточения» флота был в общих чертах намечен оперативным отделением только для Балтийского театра. С началом же войны с Японией, особенно с откомандированием от штаба в августе 1904 г. Л. А. Брусилова (должность оставалась вакантной в течение полутора лет), деятельность этого штабного подразделения и вовсе сошла на нет. Представляется очевидным, что это стало одной из важнейших причин катастрофы на Дальнем Востоке [92] « 1) Отсутствие настоящего плана войны и как следствие этого отсутствия неправильный выбор операционной базы, 2) неясное разграничение прав и обязанностей органов центрального управления и командующих морскими вооруженными силами и 3) неподготовленность флота к активным действиям — характеризуют положение дел в период до и во время русско-японской войны. Все вышеизложенное неизбежно привело к мысли о необходимости коренных реформ во флоте вообще и в службе штаба в частности », — писал в 1912 г. офицер Морского генерального штаба М. Казимиров, читавший курс военно-морской администрации в Николаевской морской академии (Морской сборник. 1912. № 9. Неофициальный отдел. С. 65.). .

С. О. Макаров

Как писал впоследствии контр-адмирал И. А. Кононов, « до русско-японской войны… в морском министерстве не было органа, который вел бы оперативную работу и создавал планы войны, подготовлял бы театры военных действий и составлял бы программы судостроения » [93] Кононов И. А. Указ. соч. С. 20. . В 1912 г. морской министр адмирал И. К. Григорович заметил: « Если такой штаб (генмор. — Д. К. ) был бы до 1903 года, мы, пожалуй, не сунулись бы драться с японцами, а если и начали войну, то подготовка, вероятно, была бы другая и постройка судов и стрельба была бы другая, а не то, когда требовалось выпустить в год не больше 15 снарядов учебных на орудие » [94] Цит. по: Симоненко В. Г. Для стратегического управления флотом… С. 87. .

К слову, в то время проблемы в организации стратегического планирования имели место и в других морских державах. Так, в Великобритании разработка планов применения военно-морских сил входила в число функций первого морского лорда, который активно подключал к решению этой задачи постоянный состав морской академии в Портсмуте. Сведения о потенциальных противниках добывались и обобщались разведывательным органом адмиралтейства (Naval Intelligence Department). В этой связи «Ежемесячник Морского Генерального Штаба» за ноябрь 1909 г. констатировал: « Благодаря такому разделению работы по составлению плана войны и подготовки его к исполнению в трех учреждениях, из коих одно даже не находится в столице, да к тому же не являлось ответственным за результат своих работ, — дело подготовки очевидно находилось в весьма плачевном состоянии » [95] Цит. по: Невский А. В. Гибель эскадры вице-адмирала М. фон Шпее // Гангут. Вып. 41 (2007). С. 100. . Только осенью 1909 г. по инициативе первого морского лорда адмирала Дж. Фишера эти функции были переданы созданному «военно-морскому мобилизационному департаменту», которому были подчинены также разведывательный орган и «курсы военно-морских наук».

В России же модернизация центрального аппарата Морского министерства и, в частности, формирование органа стратегического управления стала уникальным в своем роде примером «реформы снизу». По наблюдению К. Б. Назаренко, исследовавшего процессы перестройки морведа перед Первой мировой войной, « вопрос о создании органа оперативно-стратегического руководства флотом больше всего интересовал молодых морских офицеров, в отличие от высших руководителей ведомства, пытавшихся начать реформирование с хозяйственно-технических учреждений » [96] Назаренко К. Б. «Мозг» флота России. От Цусимы до Первой мировой войны. С. 49. . Действительно, «верхний этаж» адмиралтейства в силу ряда причин — от « искреннего заблуждения, вызванного незавершенностью адаптации личности в условиях модернизации общества », до « эгоистического желания любыми средствами сохранить свой служебный статус » — не спешил с модернизацией центральных органов управления [97] См. подробнее: Седых Д. А. Искупление греха (поражение как фактор реформирования флота в 1905–1914 гг.) // Хронотоп войны: пространство и время в культурных репрезенциях социального конфликта. Материалы Третьих международных чтений «Мир и война: культурные контексты социальной агрессии» и Научной конференции «Мир и война: море и суша» (Санкт-Петербург — Кронштадт, 21–24 октября 2007 г.). M.-СПб., 2007. С. 179–182. . Носителями же реформаторских идей выступили флотские офицеры, неравнодушные к судьбам морского могущества империи и глубоко уязвленные позорным поражением от второстепенной морской державы, — А. Д. Бубнов, П. В. Гельмерсен, Б. Б. Жерве, М. А. Кедров, А. В. Колчак, В. К. Пилкин, М. М. Римский-Корсаков, П. Н. Черкасов, М. Ф. Шульц и др. Именно эти сравнительно молодые люди стали движущей силой преобразований на флоте и, по наблюдению современника, постарались « вдохнуть живой дух в убитый морально личный состав » [98] Апрелев Б. Нашей смене. Шанхай: Слово, 1934. С. 29. .