Александр Бендин - Михаил Муравьев-Виленский. Усмиритель и реформатор Северо-Западного края Российской империи

С приходом к управлению краем М. Н. Муравьева судебные приговоры, вынесенные участникам восстания, начали вступать в силу. Дело в том, что в соответствии с действующим законодательством повстанцы не признавались воюющей стороной, так как де-юре они являлись подданными Российской империи, принесшими присягу на верность российскому императору. Правительство утверждало, что: «В Польше нет военных действий: в ней мятеж; в ней нет воюющих сторон, с одной стороны — вооруженные мятежники, с другой — законное правительство, власти и регулярная армия» [292]. Поэтому повстанцы рассматривались как государственные преступники, нарушившие присягу и поднявшие вооруженный мятеж против законного правительства.

Под эту категорию государственных преступников подпадали ксендзы и монашествующие, осужденные за участие в восстании. Их особая, мобилизующая роль в организации и проведении антиправительственных вооруженных выступлений не могла остаться юридически безнаказанной. Совершенные этими лицами уголовные преступления — измена присяге и нарушение государственных законов — потребовали от правительства принятия к духовенству таких же правовых и административных мер, которые применялись к светским участникам восстания [293].

Военно-полевые суды рассматривали дела духовных лиц, обвиняемых в нарушениях государственных законов, устанавливали уголовно-правовой состав преступления, определяли степень вины подсудимых и затем выносили приговоры, соответствующие тяжести совершенных проступков. Процедура осуждения ксендзов и монашествующих осуществлялась на основании законов, действовавших в условиях введенного в крае военного положения [294]. Кроме того, ксендзов, признанных виновными в тяжких государственных преступлениях, по приговору военного суда лишали духовного сана и всех прав состояния, то есть сословных привилегий. Утвержденные приговоры суда о лишении духовного сана направлялись в римско-католические консистории для принятия соответствующего канонического решения [295].

Первым 22 мая был расстрелян викарный ксендз Желудокского костела Лидского уезда Виленской губернии Станислав Ишора, преданный военному суду по полевым уголовным законам и признанный виновным в чтении народу в костеле «польского манифеста возмутительного содержания, с целью произвести восстание между крестьянами».

24 мая по приговору военного суда были расстреляны ксендз Вевиорского костела Лидского уезда Виленской губернии Раймунд Земацкий и дворянин того же уезда Альберт Лясковский.

Первый — за чтение народу в костеле «польского манифеста возмутительного содержания», второй — за «содействие мятежу и возбуждение к ниспровержению правительственной власти».

28 мая по приговору военного суда за начальствование мятежнической шайкой — разграбление сельских правлений, захват общественных денег и повешение должностных лиц земской полиции — был повешен дворянин Лидского уезда, Виленской губернии — Болеслав Колышко [296].

Особое значение для подавления восстания имела казнь бывшего капитана российского Генерального штаба С. Сераковского, которая состоялась в Вильне 15 июня 1863 г. Он был арестован в конце апреля после разгрома своего отряда в Ковенской губернии.

Сигизмунд Сераковский, один из военных руководителей польского восстания 1863–1864 гг. в Северо-Западном крае

По словам Н. И. Цылова, «Суд над самозваным воеводой Литовским и Ковенским и его казнь в Вильне были для Вильны заключительным актом польской трагикомедии вооруженного мятежа — актом печального, но неумолимо неизбежного воздаяния правосудия главному вождю мятежнических шаек в Северо-Западном крае, — на поучение местным ревнителям и пособникам мятежа» [297].

Как вспоминал позже сам М. Н. Муравьев: «Желая … показать полякам, что правительство наше их не страшится, я немедленно занялся рассмотрением приговоров о более важных преступниках, конфирмовал и немедленно приказал исполнить приговоры в Вильне, на торговой площади, в самый полдень и с оглашением по всему городу, с барабанным боем. Поляки не верили, что я решусь на это; но, когда увидели исполнение сего на деле, а не на словах, всех их обуял страх. Воплю и крику было много в городе и многие даже уезжали из него» [298].

Приведение в исполнение смертных приговоров над осужденными преступниками заставило мятежное дворянство и римско-католическое духовенство начать пересмотр своего отношения к вооруженному восстанию. Этому способствовали решительные действия военно-гражданской администрации и судебной системы. Заработали в полную силу Виленская и губернские следственные комиссии по политическим делам, которые занялись расследованием различных проявлений антиправительственной деятельности. Учрежденные в связи с введенным военным положением еще при управлении Назимова, военные суды, рассматривавшие дела политических преступников на основании правил полевого уголовного уложения, выносили приговоры, утверждаемые военным командованием.

Несколько позже, с целью укрепления законности в условиях военного положения, 12 июля 1863 г. императором Александром II при штабе командующего войсками ВВО был учрежден временный полевой аудиториат. Задачей аудиториата являлась ревизия военно-ссудных и следственных дел по политическим преступлениям, которые представлялись на конфирмацию командующему войсками Виленского военного округа и губерний Могилевской и Витебской [299]. В своих действиях Временный полевой аудиториат руководствовался Высочайше утвержденными 11 мая 1863 года Правилами о порядке наложения взысканий на мятежников и статьями книг Военно-уголовного устава.

В чрезвычайной ситуации восстания и нарастающего террора со стороны повстанцев создаваемая М. Н. Муравьевым военно-судебная система должна была действовать быстро и эффективно. Поэтому, согласно Инструкции, военный суд над виновными следовало «кончать без замедления и приговор по предоставленной Высочайшим повелением 11 мая 1863 г. начальникам власти, конфирмовать и приводить в исполнение без малейшего отлагательства» [300]. К лицам, подозреваемым в поддержке восстания, прежде всего помещикам, применялись меры административного характера. Указанная практика, не опирающаяся прямо на закон, диктовалась чрезвычайными политическими обстоятельствами, в которых оказалась администрация М. Н. Муравьева [301].

Последовательное и точное выполнение Инструкции всеми институтами местной власти позволило преодолеть серьезное противоречие, которые возникло в политике В. И. Назимова с началом восстания. Активные действия армейских частей, преследовавших отряды повстанцев, не были поддержаны столь же энергичными действиями гражданской администрации Северо-Западного края.