Александр Бендин - Михаил Муравьев-Виленский. Усмиритель и реформатор Северо-Западного края Российской империи

В своем письме к министру внутренних дел П. А. Валуеву М. Н. Муравьёв так охарактеризовал лояльность населения Северо-Западного края: «Верность свою Государю здешний народ доказал на самом деле, не поддаваясь заманчивым для него обещаниям злоумышленных подстрекателей, многочисленными жертвами, павшими от злобы и зверства мятежников и, наконец, принятием участия в подавлении мятежа через скорое устройство сельских караулов» [360].

Твердое руководство М. Н. Муравьева войсками и администрацией позволило в короткий срок покончить с жестокими убийствами мирных жителей, грабежами, насилиями и бесчинствами, которые сопровождали вооруженные действия повстанцев [361].

Арестованные жандармы-вешатели и местные руководители восстания — граф Л. Плятер, З. Сераковский, ксендз А. Мацкевич и подпольный «диктатор», апологет террора В. К. Калиновский были преданы военно-полевому суду и казнены. Остальные арестованные, в качестве осужденных преступников, по приговорам судов и решениям администрации были отправлены на каторгу и в ссылку. Имения многих помещиков, прямо или косвенно участвовавших в восстании, подверглись секвестру и конфискации [362].

Таким образом, в результате эффективных действий генерал-губернатора М. Н. Муравьева, спокойствие, законность и твердый общественный порядок в Северо-Западном крае были полностью восстановлены. Массовое участие белорусского крестьянства в борьбе с польским восстанием стало неоспоримым свидетельством в пользу русской идентичности Северо-Западного края. В вооруженном споре с польским дворянством, шляхтой и ксендзами, предъявившими политические претензии на этот регион, на стороне России выступила новая социальная сила, состоящая из представителей низших сословий. Статистические аргументы о русском характере края в ходе восстания 1863 г. получили практическое подтверждение не только в действиях М. Н. Муравьева, но и на «низовом», народном уровне.

Еще одним свидетельством русской идентичности Северо-Западного края стал массовый патриотизм населения, который нашел свое выражение в многочисленных «всеподданнейших письмах и адресах», направленных императору Александру II и генерал-губернатору М. Н. Муравьеву. В чрезвычайных условиях, порожденных террором и насилиями повстанцев, личности царя-Освободителя и Главного начальника края стали живыми символами Русского государства [363].

Попытка колониального реванша, предпринятая мятежной польской элитой в Северо-Западном крае, вызвала ответную политическую реакцию, прежде всего, у православного населения. Вспыхнувшее польское восстание стало катализатором «низовых» проявлений российского патриотизма и общерусской этнической солидарности, которые нашли свое выражение в многочисленных заявлениях западнорусских крестьян о своем единстве с русским народом и Россией. Следует отметить, что до начала польского восстания у западно-русского населения Северо-Западного края, по преимуществу крепостного, не было актуальной потребности в публичных заявлениях о своей верности России как общему русскому Отечеству.

В это время православные крестьяне и мещане еще не мыслили о своем отношении к государству в категориях национального масштаба, таких, например, как российский патриотизм. Для низших сословий традиционной являлась преданность реалиям локального характера — общинным, волостным и приходским, в лучшем случае — губернским. Главным выражением российского патриотизма служила верность династической монархии Романовых, основанная на «религиозно-мистическом понимании царской власти».

В дореформенный период представления о долге перед Отечеством и монархом были характерны, прежде всего, для образованной, дворянской части населения великорусских губерний, а в широких слоях великорусского крестьянства идеи народного монархизма и чувства патриотизма традиционно формировались Православной церковью. К тому же, великорусское население центральной России имело недавний опыт национальной консолидации вокруг монархии, проявленный во время Крымской войны [364]. Поэтому подъем патриотических настроений российского общества, вызванный экстремальными политическими обстоятельствами польского восстания, имел свои основания в глубоких религиозных, культурных и воинских традициях. И в этой связи его можно рассматривать как явление в известной степени закономерное.

Принципиально иные условия для формирования представлений о русском этническом самосознании, России как общем Отечестве и долге перед Отечеством и монархом существовали в Северо-Западном крае Российской империи. Достаточно напомнить о длительных колониальных отношениях, которые определяли социокультурную специфику этого региона. Теперь же, с началом польского восстания, ситуация коренным образом изменилась.

Упразднение крепостного права и возникновение реальной угрозы восстановления польского политического господства в крае вызвали необходимость в появлении нового уровня патриотических и национальных представлений, выходящих за привычные границы локальных понятий.

В этот период появилась насущная потребность заявить о своей верности монарху в категориях иного, национального или общеимперского измерения. В экстремальных условиях, порожденных террором и вооруженными выступлениями, направленными на отторжение Северо-Западного края от России, представители православного духовенства, крестьянских и городских обществ стали открыто заявлять о единстве с Россией и воспринимать ее как свое единое Отечество.

Об этом свидетельствует множество адресов императору Александру II, составленных православным духовенством и мирянами. Следует отметить, что это своебразное «адресное» движение в защиту единства Российской империи впервые возникло в Волынской губернии Юго-Западного края. Оно стало «низовой» реакцией на обращение к царю подольских дворян от 20 сентября 1862 г., в котором говорилось о необходимости присоединить Подолию в административном отношении к Царству Польскому [365].

Волынский губернатор М. В. Друцкой-Соколинский писал 21 ноября того же года министру внутренних дел П. А. Валуеву о том, что известие об «адресе преступного содержания», составленном дворянами Подольской губернии государю императору, быстро распространилось по Волынской губернии.

Вскоре после этого к губернатору стали являться депутации с адресами на имя императора из городов, местечек и селений Волынской губернии от мещан христиан, евреев, временно-обязанных крестьян и однодворцев. Официальным поводом для подачи адресов были поздравления императора Александра II с «совершившимся тысячелетием Православного царства Всероссийского». Однако, по мнению губернатора, действительным поводом для составления адресов «послужило стремление и домогательства здешнего польского населения, выразившиеся в преступном адресе, составленном дворянами Подольской губернии от имени всех сословий о признании западных губерний принадлежностью польской короны.