Борис Флоря - Польско-литовская интервенция в России и русское общество

В самом конце 1610 г. (или в начале 1611 г.) П. Ляпунов обратился с посланием к Боярской думе в Москве. Более подробное сообщение об утраченном тексте сохранилось лишь в записках С. Жолкевского. Как отметил гетман, это был обширный текст, содержавший много цитат из Священного Писания. От Боярской думы Ляпунов требовал ясного ответа на вопрос, прибудет ли королевич в Москву согласно договору или нет. Одновременно он заявил, что Рязанская земля, следуя присяге, готова признать Владислава государем, но никогда не признает правителем Сигизмунда III [1199] Żółkiewski S. Początek… S. 184. По-видимому, такую и подобные ей грамоты имели ввиду составители материалов для переговоров под Смоленском 1615 г., когда писали: «Бояре и всяких чинов люди, которые по городом, а не на Москве… писали изо всех городов к Москве к Михаилу Салтыкову с товарищи и к тебе, Олександру (Госевскому. — Б. Ф .) и к польским и литовским людем, которые были на Москве, с великим прошеньем, оправдал себя перед государем вашим и перед его сыном, чтоб полские и литовские люди от таких своих злых дел престали и стояли в своей правде, о чем… целовали крест к Московскому государству… и чтоб сын государя вашего по гетманскому договору на Московское государство шел не мешкая» (РГАДА Ф. 79. Кн. 30. Л. 32–32 об.). . И дело не ограничилось словесными заявлениями. В конце декабря [1200] Грамота Думы была ответом на королевский «лист», доставленный в Москву 23 декабря. бояре из Москвы с тревогой сообщали королю: Ляпунов «со всею Рязанью отложился, и вашего государского повеления ни в чем не слушает и слушати не велит… а ваши государские денежные доходы и хлеб збирает к себе» [1201] СГГиД. Ч. 2. № 233. . Прокопий Ляпунов сделал то, что должна была сделать, но не сделала Боярская дума: он объявил, что до приезда в Москву (в соответствии с условиями договора) избранного государя Рязанская земля не будет выполнять распоряжений Сигизмунда III, не имеющего никаких прав на власть над Россией, и не будет давать никаких средств правительству, которое подчиняется этим распоряжениям.

Вопрос о кандидатуре королевича тем самым не снимался с повестки дня (в сохранившемся кратком пересказе послания читаем, что с приездом королевича Ляпунов выражал готовность лично прибыть в Москву и засвидетельствовать ему свою преданность) [1202] См. записку о событиях в России от 7 марта 1611 г.: Czart. № 105. S. 87. , но и Боярской думе, и Сигизмунду III, и его окружению ясно давалось понять, что, если они хотят видеть на русском троне польского принца, то королевичу следует поскорее приехать в Москву, а королю отказаться от попыток управлять Россией. Опасность для бояр и Сигизмунда III не ограничивалась отпадением Рязанской земли. Как сообщали бояре королю, Ляпунов «воевод и голов с ратными людьми от себя посылает и городы и места заседает, и в городех дворян и детей боярских прельщает» [1203] СГГиД. Ч. 2. № 233. .

В краткой записке о событиях в России сообщается, что перед тем, как обратиться к боярам, Ляпунов с отрядом посетил Калугу [1204] Czart. № 105. S. 87. . Неудивительно, что, принеся присягу на верность Владиславу, жители Калуги и находившееся в городе отряды служилых людей и казаков заявили, что до приезда нового государя не будут подчиняться московскому правительству. Его посланец кн. Ю. Н. Трубецкой был вынужден бежать из города [1205] Я. Задзик — Ш. Рудницкому, 29 января н. ст. 1611 г.: Czart. Rkp. 361. S. 8;ПСРЛ.Т. 14. С. 105. .

Распространявшаяся по стране кампания неповиновения создала большие трудности при снабжении продовольствием польско-литовского войска в Москве. В новой грамоте, отправленной к королю с ловчим Иваном Ром. Безобразовым [1206] Доставлена в лагерь под Смоленском 8 февраля н. ст.: Racz. Rkp. 33. К. 234 v . , бояре сообщали, что в Москву привезли мало продовольствия, так как одни места разорены, а в других «посадские и волостные люди отвечают, что живности полякам и литве давать не хотят», и «польским и литовским людям почал быть недостаток и нужда великая» [1207] Сб. РИО. Т. 142. С. 216. .

Вслед за обращением к Боярской думе Прокопий Ляпунов стал рассылать по стране воззвания, в которых уже был поднят вопрос о переходе от неповиновения к активным действиям. Текст воззвания попал в руки Александра Госевского около 20 января н. ст., когда грамоту передал ему один из людей круга М. Г. Салтыкова, кн. Василий Фед. Масальский, находившийся с военным отрядом в Муроме: он задержал рязанских детей боярских, которые везли грамоты Прокопия и всех рязанских «чинов» в Муром и Нижний Новгород [1208] См. текст донесения А. Госевского Сигизмунду III от 21 января н. ст. 1611 г. в кн.: Polak W. О Kreml… S. 237. . Грамота в Нижний Новгород сохранилась в польском переводе [1209] Diariusz drogi króla JMci Zygmunta III od szczęśliwego wyjazdu z Wilna pod Smoleńsk w roku 1609 a die 18 Augusta, fortunnego powodzenia przez lat dwie do wzięcia zamku Smoleńska w roku 1611 / Opr. J. Byliński. Wrocław, 1999. S. 247–251. Тот же текст в кириллической транскрипции, неверно датированный 11 февраля 1611 г. см.: Костомаров Н. И . Собрание сочинений. СПб., 1904. Кн. 2. С. 526–527. . После вступления, в котором говорилось о несчастьях, постигших Русскую землю, и о заключении августовского договора, составители грамоты излагали свое понимание этого документа. Владислав, по этому соглашению, должен быть принять православие, чтить церковь и править страной, как прежние московские государи: «И никаким способом обычая нашей земли не отменять и польским людям в Московском государстве не быть». Эта вступительная часть грамоты — еще одно яркое свидетельство того, какие ожидания связывало русское общество с августовским договором. Однако, констатировалось далее в тексте грамоты, договор не был выполнен, и возникла опасность подчинения иноземной власти и утраты истинной веры. Главные свои обвинения рязанцы направляли не против польского короля (как следовало ожидать), а против «первых людей Московской земли», которые, прельстившись суетной славой мира сего, отступили от истинной веры, «приложившись к западным». Они — подобны Иуде, подобны волкам в овечьей шкуре, которые бросаются на свою паству, чтобы ее погубить. Беспрецедентная острота этих обвинений показывает, как низко пал авторитет московского правительства, послушно подчинявшегося Сигизмунду III. Составители грамоты призывали всех православных христиан объединиться и совместно выступить против «противных спасению нашему неприятелей Бога». В отличие от основной части документа, выдержанной в стиле высокой риторики, изобилизующей выражениями и цитатами из Писания, заключительная часть, содержащая конкретные предложения, написана языком, близким к языку деловых документов. Прокопий Ляпунов призывал идти «всей землей к царствующему граду Москве»: там «все православные христиане, вся земля Московского государства, учиним совет, кому быть на Московском государстве государем».