Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Поскольку Ширли высоко оценил министра Панина, посчитав его верным союзником Великобритании, то, естественно, что его беспокоила коллизия, сложившаяся между ним и любимцем Екатерины – Григорием Орловым. «Вы, сэр, так хорошо знакомы с положением этого двора, что для Вас, конечно, будет очевидно, до какой степени пострадали бы дела Великобритании, вследствие удаления Панина, – сообщал Ширли в донесении госсекретарю Конвею. – Во всей империи не нашлось бы никого, кто бы согласился на дружбу с нами, имея возможность быть нашим врагом; бескорыстие Панина, его способности, преданность его системе (Северный аккорд – Т.Л .), которую он считает своим произведением, слишком хорошо известны для того, чтобы о потери такого министра не пожалел бы всякий, желающий успеха общему делу» 965 965 Там же. С. 303. . По-видимому, это хорошо понимала и императрица, которая приложила немало усилий, чтобы помирить Панина с Орловым, «притом столь ловким образом, что оба они равно полагают свой интерес в том, чтобы поддерживать ее и быть в хороших отношениях друг с другом» 966 966 Там же. С. 335. .

Ширли объяснял, почему императрица была заинтересована в дружеских отношениях этих людей. Екатерина доверяла своему министру иностранных дел Панину «сильнее, чем когда бы то ни было», следовала его советам «почти слепо». Что касается Григория Орлова, то по признанию дипломата, он был доволен тем, что «с великолепием и роскошью разыгрывает роль любимца», не думает ни о чем, кроме того, чтобы проводить время, «как можно приятнее». Он никогда бы не вмешивался в дела, если бы не его братья. Для них, сообщал Ширли, «открыт … кошелек императрицы … Они могут черпать оттуда сколько хотят; не проходит недели без того, чтобы тот или другой из них не получил то пять, то десять тысяч рублей, которые они делят между собой на равные части, так как все пять братьев состоят в теснейшей дружбе» 967 967 Там же. С. 335. .

Ширли рассуждал о том, почему семейство Орловых пользовалось такой поддержкой со стороны императрицы. В 1768 г. ее права на престол оставались непрочными, «не столько вследствие того неблаговидного пути, посредством которого она достигла русского престола, – подчеркивал дипломат, – но и потому что первоначальный план Чернышева, Панина и некоторых других, стоявших во главе революции (дворцовый переворот 1762 г. – Т.Л.) вовсе не имел целью возвести ее на трон; они намеревались только вручить ей регентство, на время малолетства ее сына». А поскольку права Екатерины на престол оставались непрочными, то она с самого воцарения стремилась заручиться доверием своих подданных. «В империи, подобной России, где монарх имеет столько власти, самое счастливое обстоятельство состоит в том, когда собственные его интересы побуждают его управлять своими владениями умеренно и справедливо. Благие последствия подобного положения дел, ощущались этой страной, быть может, более в начале этого царствования, чем в настоящую минуту». Теперь императрица стала смелее и «с большей доверчивостью относится к собственному могуществу». Ширли подчеркивал, что Екатерина в высшей степени «подозрительна и двулична» с теми, кто «слепо не разделяют ее видов». Ее доверием обладает только семейство Орловых. «Интересы их она принимает за свои собственные и старается только через их посредство раздавать все места, как гражданские, так и военные» 968 968 Там же. С. 327–328. . Неудивительно, что Екатерина постоянно ссужала деньгами братьев Орловых, профинансировала их путешествие в европейские страны, Италию, Францию, Англию, вручив перед отъездом 20 тыс. ф. ст. Словом, констатировал Ширли, она рассматривает это семейство «как бы свое собственное и будет поддерживать его в течение всей своей жизни» 969 969 Там же. С. 339. .

В одном из своих донесений Кэткарт отмечал, что императрица «для занятия разнообразными делами … употребляет различных лиц … на основании той пользы, которую каждый из них может принести … Отсюда возникает один разряд милостей». Другой «разряд милостей» распространяется на тех, кто участвует в увеселениях императрицы в часы ее досуга 970 970 Дипломатическая переписка. С. 429. . И далее посол, давая характеристики людям из близкого окружения Екатерины II, прежде всего выделял графа Григория Орлова, генерала и главнокомандующего артиллерией. Орлову 35 или 36 лет, и он «взыскан милостью, дружбой и доверием императрицы в высочайшей степени». Григорий Орлов, отмечал Кэткарт, «одарен всеми преимуществами привлекательной наружности и манер, которые весьма почтительны по отношению к императрице, а с другими исполнены достоинства и вежливости». Посол напоминал, что во время дворцового переворота Орлов был адъютантом графа Шувалова, затем участвовал в походе против прусского короля, во время которого получил три легких ранения. Дипломат считал Орлова «кротким, человеколюбивым и всем доступным». Он отмечал, что его поведение по отношению к государыне весьма почтительно. Кэткарту особенно импонировало в Орлове его стремление к самообразованию. Поскольку прежде он получил лишь «незначительное образование», но от природы был одарен «богатыми способностями», то в последние годы «много и успешно трудился с целью себя образовать». Кэткарт подчеркивал, что Орлов прежде «мало занимался изучением какого бы то ни было дела, но с тех пор, как занял такую важную роль в империи, употреблял большие усилия для своего образования с тем, чтобы иметь возможность в различных частях правления приносить пользу императрице и отечеству». Порой посол даже с восхищением отзывался об Орлове: «Я никогда не знавал человека с лучшими намерениями, большей правдивостью и откровенностью, более скромным понятием о собственных достоинствах и более здравым, хотя и не глубоким пониманием» 971 971 СИРИО. Т. XIX. С. 15–16. . Однажды вечером, разговаривая с Григорием Орловым, когда тот был «разгорячен танцами и лишним выпитым стаканом», посол убедился, что «этот человек дорожит честью и правдой и в других ненавидит и презирает всякое уклонение от них» 972 972 Дипломатическая переписка. С. 429. .

Когда Кэткарт понял, что Григорий Орлов пользуется особым расположением императрицы, он счел необходимым сблизиться с ним, тем более что Орлов, так же, как и императрица, являлся «горячим сторонником Англии», хотя и считал себя «прежде всего русским патриотом». «Граф Орлов при всяком удобном случае оказывает мне совершенно особую и радушную внимательность, – информировал Кэткарт госсекретаря, – так что я уверен в нем по поводу всех вопросов, какие мне случится с ним обсуждать» 973 973 СИРИО. Т. XIX. С. 45, 133. . Посол не ошибся. Григорий Орлов и в самом деле был к нему расположен и даже оказал Кэткарту содействие в организации приема императрицы в доме британского посла. «Милостью этой я вполне обязан графу Орлову», свидетельствовал Кэткарт. В глазах всего общества, полагал посол, это имело «важное отличие», что подтвердилось и в разговоре со знатоком этикета прусским принцем Гейнрихом, присутствовавшим на ужине в доме посла вместе с императрицей и великим князем.