Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Расценив расположение к себе со стороны императрицы как хороший знак для начала переговоров, Ганнинг приступил к выполнению порученного королем главного задания – заключению союзного оборонительного договора. Посол полагал, что влияние короля Пруссии на Екатерину еще ощутимо, а это значительно затрудняет дело, но все поправимо, и помехи могут быть устранены, тем более, если учесть, что граф Григорий Орлов «сердечно расположен к этому союзу» и искренне желает помочь его выполнению 350 350 Там же. С. 301. . Обнадежило посла и заявление Панина о том, что он готов в самое ближайшее время заняться составлением такого проекта союза, который «соединял бы в себе все действительные взаимные интересы обоих дворов». Панин обещал: в начале зимы он «окончательно обработает этот проект», условия которого можно будет совместно обсудить 351 351 Там же. С. 323. .

Однако Ганнинг рано радовался. Буквально на другой день после встречи с Паниным он направил «весьма секретное и конфиденциальное» послание графу Саффолку, в котором сетовал на то, что, судя по разговорам с российским министром, тот «не питает и никогда не питал к Англии той дружбы, о которой нам передавали». В то же время посол был убежден: нерасположение Панина к союзу происходило не от желания союза с Францией, поскольку его политические пристрастия и личные чувства восстанавливают его против этого двора. Сложности проистекали от другой страны – Пруссии, препятствовавшей союзу России с Англией. Поскольку Панин, по мнению посла, отличался «сильнейшим тщеславием, требующим постоянной пищи», то прусский король, подметив этот недостаток, «старался льстить ему таким хитрым и приятным образом» и склонил его на свою сторону.

В чем же заключалась тактика Фридриха II? «Подарки, хотя и незначительной ценности, но частые и всегда сопровождаемые собственноручными письмами, наполненными самыми лестными выражениями, достигли действия, на которое рассчитывало лицо, дарившее и заставили его смотреть на все лишь в том свете, в каком того желает его прусское величество», – констатировал Ганнинг. До тех пор, пока граф Панин полагает, что английский двор недружелюбен к прусскому монарху, «которого он чуть не обожает», он будет неохотно относиться к теснейшему союзу с Великобританией, «хотя бы и находил такой союз соответствующим началам здравой политики». Посол обращал внимание на то, что прусский король «те же самые хитрости» употребил для приобретения благорасположения императрицы. И хотя нет сомнений в том, что Екатерина «намеревается и даже усиленно желает заключить союз с нами, – продолжал Ганнинг, – до тех пор, пока его прусское величество противится связи между нами, он всегда найдет средство помешать его заключению» 352 352 СИРИО. С. 326–327. .

Судя по всему, переговоры о союзном договоре в очередной раз зашли в тупик. Спустя полгода, в мае 1773 г. граф Саффолк был вынужден констатировать: «… обстоятельства еще не созрели для союза». И далее он инструктировал посла: «Вы хорошо сделаете, избегая толков и разговоров по этому предмету; хотя, когда вопрос этот будет поднят лицами авторитетными, вы будете постоянно выражать благорасположение вашего двора; если же вам будут высказаны предложения, стоящие быть переданными, вы примете их и сообщите … мне» 353 353 Там же. С. 355. .

Аналогичного мнения о невозможности заключении союза придерживалась и императрица. В записи одной из бесед с ней Ганнинг отметил: хотя Екатерина II «предана нам сердцем и душой», «союз наш, по-видимому, еще весьма далек». 354 354 Там же. С. 378.

Что же послужило препятствием для заключения оборонительного союза двух государств на этот раз? Выяснилось, что главной помехой стал вопрос о выделении субсидии Великобританией Дании, с целью оградить ее от нападения со стороны Франции. Это предложение Панин внес на рассмотрение в марте 1773 г. Однако Ганнинг его категорически отверг, заявив, что не может донести своему двору о нем, ибо английское правительство «объявило раз и навсегда, что никакому государству платить субсидий не будет». Тем не менее, исключительно «из уважения к Панину» посол согласился передать его слова своему министру. Ответ из Лондона пришел в самой резкой форме: предложение России противоречит английскому плану, и потому не может быть принято. «Принять его – это значило бы уступить главную роль тем, которые при заключении союза между Россией и Англией должны были бы по необходимости за ними последовать» 355 355 Цит. по: Соловьев С.М. Сочинения. Кн. XV. История России с древнейших времен. Т. 29. М., 1995. С. 71. .

Отказ англичан заключить субсидиарный договор с Данией задел Екатерину. Она высказала пожелание переговорить по этому поводу с британским послом. Разговор между ними в деталях воспроизвел историк С.М. Соловьев. «Посмотрим, нельзя ли нам окончить наши скучные переговоры о союзе», – сказала императрица Ганнингу. Тот ответил, что дело трудное. «Как же сделать? – продолжала Екатерина. – Дания нуждается в помощи, ваш интерес не менее моего требует оказать ей эту помощь: никакая система для Севера не может быть составлена без нее, она представляет нам случай оказать наш союз». Ганнинг отвечал, что английское министерство непреклонно в своем решении не допускать никакого обязательства в пользу Дании как условия союза с Россией, и что этот союз рассматривается как основание великой системы и надобно прежде всего положить это основание, а потом уже возводить на нем дальнейшие постройки. «Не вижу, – возразила Екатерина, – почему мы не можем сделать этих двух дел вместе или посредством секретной и отдельной статьи, или в двух разных договорах». Посланник отвечал, что прежде что-то подобное предлагалось относительно шведской субсидии и было отвергнуто в Англии. «В таком случае, зачем же договор? – сказала Екатерина. – Вы вследствие сложности своих интересов, торговых и политических, бесконечно более меня подвержены спорам и разрывам с разными державами; у меня только один враг – турки, а вы отказываетесь включить их в случае союза». – «По моему мнению, – отвечал Ганнинг, – Россия имеет столько же врагов, как Великобритания, и хотя наши враги сильны, однако по нашему положению при нападении их мы не очень боимся стать в тягость нашим союзникам». На это Екатерина сказала: «Что же хорошего может выйти из договора такого общего свойства, какая польза будет мне от него?». И далее завершила разговор словами: «Я нахожу, что дела представляются в Лондоне иначе, чем здесь; ни Россия, ни Англия не может, однако, оставаться долго в подобном положении». Между тем, как подчеркивал С.М. Соловьев, в Англии решили, что лучше остаться в этом положении, и отвечали, что субсидия Дании не может служить основанием союзного договора с Россией. Кроме того, Ганнингу поручили заявить, что в договор не может быть внесена гарантия «захваченного в Польше» (имелись в виду территории, отошедшие к Российской империи по результатам первого раздела Польши в 1772 г. – Т.Л .), и по-прежнему нападение на Россию со стороны Турции «не составляет случая союза» 356 356 Там же. С. 71–72: СИРИО. Т. XIX. Указ. соч. С. 338–395. . Как видно, ни одна из сторон не желала пойти на уступки не только в решении вопроса о субсидиарном договоре в пользу Дании, но и по поводу политики в отношении Турции и Польши.