Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Нельзя сказать, чтобы Екатерина легко согласилась на раздел Польши. Ближайшее ее окружение, и в первую очередь граф Панин, не одобряли подобные действия. Граф Саффолк извещал Ганнинга 30 июня 1772 г. о том, что получил из разных источников «весьма подробные сведения» о разногласиях, возникших в Совете. «Мне передавали, – сообщал министр, – что проект раздела (Польши) не нравится многим членам Совета, но что один только граф Панин открыто восстал против него письменным заявлением», что возбудило сильное недовольство императрицы 366 366 СИРИО. Указ. соч. С. 270–271. . Однако посол разубеждал своего шефа, утверждая, что «вполне убедился» в том, что двор императрицы, «несмотря на торжественные уверения в противном, намеревается получить себе долю при раздроблении Польши наравне с дворами австрийским и прусским» 367 367 Там же. С. 286. .

Известие о проведенном Россией, Пруссией и Австрией разделе Польши Лондон встретил с явным неодобрением, хотя, получив 30 сентября 1772 г. декларации трех держав о разделе, никаких официальных возражений по этому поводу не высказал. Реакция же дипломатов была более резкой. Так, в письме к Ганнингу от 10 ноября 1772 г. граф Саффолк заявлял: «… да будет мне позволено поставить на вид существенный вред, причиненный нашей стране немедленными последствиями разделения Польши, которое, как ни несправедливо оно, должно быть названо делом русской императрицы, ибо без ее позволения и содействия оно никогда бы не состоялось». И далее министр обращал внимание на тот факт, что в результате раздела Польши торговля с Данцигом, «составляющая одну из главных и самых выгодных отраслей Великобританской торговли, почти совершенно разорена и утрачена». В то же время вину за раздел Польши он возлагал не только на Россию, утверждая, что не следует приписывать «этой тягостной потери» исключительно действиям России 368 368 Там же. С. 333–334. . Рассуждая с Паниным о разделе Польши, посол сетовал, что Англия ничего от этого не приобрела. На это министр «под большим секретом» заявил, что «об интересе англичан в этом деле уже заботятся» 369 369 Там же. С. 336–337. . Что собирался предпринять российский министр, чтобы «успокоить» правительство Великобритании подобным заявлением, трудно сказать.

Между тем, в британском обществе раздел Польши был воспринят неоднозначно, но в целом, по утверждению А.Б. Соколова, «не поколебал прорусской направленности политики правительства лорда Норта» 370 370 Соколов А.Б. Навстречу друг другу. Россия и Англия в XVI–XVIII вв. Ярославль, 1992. С. 265. . Нельзя сказать, чтобы официальный Лондон поддержал действия трех держав по разделу Польши. Георг III даже полагал возможным для «освобождения Польши от тирании» объединиться с Францией. Версаль, в свою очередь, искал возможности для подобного объединения, начиная с весны 1772 г., но безрезультатно. И.Ю. Родзинская комментировала позицию Великобритании по данной ситуации следующим образом: «… Соглашение с Францией было в Англии чрезвычайно непопулярно, да и интерес к польским делам в то время в Лондоне был очень невелик. В то же время, выступая против раздела Польши, Англия непоправимо испортила бы отношения с Россией, в дружбе с которой была заинтересована как по экономическим, так и по политическим соображениям» 371 371 Родзинская И.Ю. Указ. соч. С. 217. .

В одном из своих посланий Саффолк объяснял причины невмешательства Великобритании в польские дела: «Россия, вероятно, окончит войну, получив лишь неравноценную и бесчестную компенсацию за счет территорий Польши, но рано или поздно глаза ее откроются. Его Величество, взирающий со спокойствием и превосходством на все неблагоприятные события настоящего момента, уверен, что рано или поздно такой момент настанет, и, когда это случится, он будет рад получить союзника, в котором спокойствие Европы найдет большую поддержку. Король поэтому будет осторожен в каких-либо шагах, которые впоследствии затруднят или поставят помехи на пути этой основной цели. Изменения в Европе, ныне замышляемые, не настолько важны, чтобы для их предотвращения заставить Его Величество рисковать этими важнейшими соображениями» 372 372 Horn D. B. British Public Opinion and the First Partition of Poland. Edinburg, 1945. P. 6. . Как видно, для Великобритании первостепенное значение играла Россия и заключение с ней оборонительного союза, поэтому в польские дела британцы предпочитали активно не вмешиваться.

В этой связи не вызывает удивления, что в ответ на обращение польского короля Станислава Понятовского к Георгу III с просьбой о защите, ему было объявлено: «Английский король может выразить только надежду, что судьба и справедливость утешат его страдающего брата» 373 373 Цит. по: Родзинская И.Ю. Указ. соч. С. 217. . Парламент поддержал короля и в ноябре 1772 г. принял резолюцию о невмешательстве в русско-турецкую войну и в польские дела. Примечательно, что в парламенте в защиту Польши не раздалось ни единого голоса 374 374 The Parliamentary History of England from Earliest Period to the year 1803. Vol. 17. Lnd., 1813. P. 517, 518, 521. .

Как бы то ни было, но шведский и польский вопросы, а также неудачи с заключением оборонительного союза не могли не сказаться на ухудшении отношений между Россией и Великобританией в 1770-х гг. Свою лепту в этот процесс внесли также безуспешные попытки англичан включиться в роли посредников в переговорный процесс России и Высокой Порты. Судя по донесениям Ганнинга данный вопрос на повестку дня в российско-британских переговорах не ставился. Тем не менее, посол внимательно следил за ходом событий, связанных с переговорным процессом двух государств, и обо всем услышанном информировал официальный Лондон.

В донесении Саффолку от 4 сентября 1772 г. посол сообщал о конгрессе, на котором обсуждались условия мирного договора. С российской стороны переговоры возглавил Григорий Орлов. Однако его миссия оказалась неудачной. Он, по сути дела, сорвал переговоры, когда начал их с того, «чем должен был их окончить», т.е. с вопроса о независимости Крыма. Несмотря на то, что Орлов уже приступил к предварительному обсуждению ряда других вопросов, он внезапно потребовал полного признания независимости Крыма, но когда турецкие уполномоченные предложили обратиться к Порте за новыми инструкциями, отказался ожидать ответа и прервав конгресс, отправился в свое имение. Ганнинг полагал, что Орлов поступил «диаметрально противоположно … инструкциям», которые заключались в том, чтобы до обсуждения независимости Крыма решить все другие вопросы. Рассмотрение вопроса о независимости предполагалось по возможности «в широких размерах», но если бы это оказалось невозможным, требовалось приостановить переговоры до получения новых инструкций, смысл которых состоял бы в согласии на условиях, принимаемых турками 375 375 СИРИО. С. 316, 318. .