Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Насколько искренним был британский министр, лестно высказываясь о победе русских, трудно сказать. Во всяком случае, спустя два месяца после подписания договора он выразил свое недовольство по поводу «молчания русских министров», которое они сохраняли при его подготовке. «Не могу не заметить вам, – писал Саффолк Ганнингу, – что молчание русских министров относительно условий их трактата с Портой доказывает с их стороны недостаток откровенности и подобающей внимательности; и было бы, конечно, гораздо приличнее, если бы они при первом … случае сообщили бы нам копию со всего трактата» 382 382 Там же. С. 431–432. . Как видно, англичане были раздосадованы тем, что императрица не проинформировала их о деталях подготовки мирного договора и проигнорировала их желание выступить в роли посредников в данном процессе.

Присоединение к России новых территорий не обошлось без осложнений. 19 сентября 1774 г. Ганнинг сообщал Саффолку о недовольстве крымских татар вхождением в состав Российской империи. Они направили в Константинополь депутацию с просьбой заверить Порту в своем желании «остаться от нее в зависимости в том же размере, как и прежде». Таким образом, заключал посол, исчезают все выгоды, «ожидаемые от столь хваленого трактата, заключенного … с депутатами хана в 1772 г., и от продолжения с тех самых пор тяжелой и разорительной войны в виду приобретения для этого народа того, что, по всей вероятности, они никогда не намеревались принять». Примечательно, что Ганнинг высказывал предположение относительно того, что «иностранные интриги до некоторой степени участвовали в том, чтобы убедить татар к принятию подобного решения». Естественно, подобные известия не могли не взволновать императрицу, которая сочла себя «сильно оскорбленной этим обстоятельством». Дипломат полагал, что даже крепости, сохраняемые Екатериной в этом крае, вряд ли удержат татар «в почтении» и защитят ее торговлю. «Опасаюсь, – заключал Ганнинг, – что эта задача потребует трудов и издержек» 383 383 Там же. С. 435. .

Впрочем, возникшие осложнения с крымскими татарами ничуть не умаляли значения одержанной Россией победы в войне с Турцией. Оценивая значение мирного договора 1774 г., С.М. Соловьев замечал: «после Кайнарджийского мира на Россию нельзя было “прикрикнуть”. Условия договора заметно повысили международный вес России, одновременно вызвав острое недовольство со стороны ее политических соперников, прежде всего Австрии и Франции» 384 384 Соловьев С.М . Указ. соч. С. 280. . На взгляд современной исследовательницы И. де Мадариаги, «это был славный мир для России» 385 385 Де Мадариага И . Указ. соч. С. 378. .

В январе 1775 г. по случаю празднования победы над Турцией в Москве готовились к визиту императрицы. Британский посол подробно описал церемонию прибытия Екатерины II и ее ближайшего окружения в город. «После того, как были сделаны все предварительные приготовления для церемонии, войска были выстроены по улицам … императрица в сопровождении великого князя и княгини совершила свой торжественный въезд в эту столицу. Впереди Ее Величества ехали вице-канцлер, статс-дамы и главнейшие чины двора, а за Ее Величеством следовала лейб-гвардия. На главной улице, ведущей к кремлевскому собору, были воздвигнуты две триумфальные арки (украшенные эмблематическими изображениями многочисленных побед, одержанных в течение последней войны на суше и на море), под которыми Ее Величество прошла по пути к церкви, и, отслушав там молебен, отправилась во вновь отстроенный дворец, где ожидали ее три первых класса дворянства и те из иностранных министров, которые уже здесь». Примечательно, что посол в секретной депеше обращал внимание на то, что во время церемонии «со стороны народа почти не было возгласов или вообще какого бы то ни было выражения, хотя бы малейшего удовольствия». Он полагал, что визит императрицы в Москву неприятен как простому народу, так и дворянству. «Ее Величество заметила это и знает, что они питают к ней лишь весьма слабую привязанность также, как им известно неблагоприятное ее мнение о них», – заключал посол. 386 386 СИРИО. С. 448.

В июле 1775 г. состоялось награждение победителей по случаю завершения войны. Ганнинг подробно извещал свое руководство о том, кому и что было подарено императрицей. Фельдмаршалу Румянцеву пожаловали поместье и 5 тыс. крестьян, а также 100 тыс. руб., столовый прибор, шляпу с лавровым венком, украшенную драгоценными камнями, ценой в 30 тыс. руб., бриллиантовую звезду и ленту через плечо. Кроме того, ему вручили фельдмаршальский жезл и грамоту, прибавляющую к его фамилии приставку «Задунайский». Граф Алексей Орлов получил 60 тыс. руб., а также шпагу, украшенную «весьма ценными бриллиантами», помимо грамоты, дающей ему почетную приставку «Чесменский» к своей фамилии. Генералу Потемкину были вручены грамота на звание графа русской империи и портрет Ее Императорского Величества, украшенный бриллиантами, для ношения на груди. Генерал Панин и князь Долгорукий получили по 60 тыс. руб., а также шпаги и бриллиантовые звезды. Граф Салтыков был удостоен ордена св. Георгия 2-й ст., а граф Иван Чернышев – ордена св. Андрея. «Кроме того, – добавлял посол, – роздано несколько лент св. Александра Невского и сделано несколько производств по военному ведомству. Контр-адмирал Грейг произведен вице-адмиралом и назначен комендантом в Кронштадт» 387 387 СИРИО. С. 470–471. .

Приобретения новых территорий Россией по условиям мирного договора, не остались незамеченными англичанами. Как это не покажется странным, но они из этого попытались даже извлечь определенную выгоду для себя. В послании от 14 февраля 1775 г. граф Саффолк писал Ганнингу: «… очевидно, что держава эта (Россия – Т.Л .) может извлечь много торговых выгод из последних своих приобретений на Черном море и свободного прохода по Дарданел[л]ьскому проливу, предоставленного ее купеческим кораблям. Этим путем произведения империи могут быть пересылаемы во все части Средиземного моря гораздо скорее и при меньшей затрате, чем через Балтийское или Северное море; кроме того, плавание, будучи постоянно открыто, может служить прекрасной школой для моряков. Один только зерновой хлеб, выставляемый в огромном количестве губерниями, прилегающими к Черному морю, займет значительное число кораблей». Саффолк подчеркивал, что ожидаемый наплыв населения, сопровождающий развитие торговли, усилит южную часть России, «уже подкрепленную Крымом, который, несмотря на свою номинальную независимость, может быть рассматриваем, в сущности, как русская провинция». Глава внешнеполитического ведомства сетовал на то, что британские купцы, проживающие в России и принимающие активное участие «в торговле этой страны со Средиземным морем», неминуемо понесут убытки «при переходе значительной части товаров на другой путь». В этой связи Великобритания должна употребить свои корабли для перевозки русских товаров и снабжения новых рынков произведениями своих мануфактур, «вознаграждая тем самым себя и своих купцов в потере, причиненной уклонением торговли от первоначального пути к путям вышеупомянутым». Для достижения этой цели британским купеческим судам необходимо иметь свободное плавание к русским портам на Черном море и обратно. Кроме того, продолжал Саффолк, торговый трактат между Великобританией и Россией может быть распространен на британских подданных, которые поселятся в этой местности. На его взгляд, русская императрица охотно предоставит свободный проход «кораблям всех народов», поощряя торговлю с новыми портами и устраивая торговые конторы, хотя «может оказать предпочтение подданным Великобритании, как заявляет в настоящую минуту». Завершая свое послание, Саффолк инструктировал посла: «Если же мои замечания и размышления справедливы, я попрошу вас деятельно заняться ими, приняв их за основание переговоров, целью коих должно служить расширение великобританской торговли … Я постараюсь указать вам важность этих уступок, а также и то, каким образом они могут быть направлены к нашей выгоде» 388 388 Там же. С. 442–446. . Как видно, англичане времени зря не теряли и предпринимали попытки воспользоваться плодами победы, одержанной Россией над Турцией.