Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Спустя неделю от Саффолка последовало новое послание Ганнингу, в котором речь шла уже о проекте трактата с императрицей. Относительно трактата в части «поступления корпуса ее войск на службу и жалованье Великобритании Вы должны понять, – пояснял министр, – что невозможно составить его так точно и положительно, как то было желательно; ибо, принимая в соображение, что настоящее требование столь же ново, как и обстоятельство, его вызывающее, следует много предоставить Вашему усмотрению и обсуждению смотря по тому, какой оборот примет дело по мере хода переговоров» 395 395 Там же. С. 481. .

А далее Саффолк останавливался на вопросе, связанном с финансовыми издержками, которые необходимы для оплаты российских войск. «Если потребуют только, чтобы Его Величество платил издержки … для того, чтобы снарядить в поход требуемый корпус войск, и если сумма эта будет назначена в виде ссуды на наем войска, то подобное предложение не должно прерывать или задерживать немедленное заключение трактата», – пояснял министр. А затем продолжал: «Это увеличение военной силы до того желательно, что расход (7 ф. ст. на человека – ТЛ. ) не составляет столь важного вопроса, как в обыкновенных случаях, хотя в то же время следует избегать излишества и с вашей стороны заслуга будет тем больше, чем умереннее будут условия, вами достигнутые». Саффолк подчеркивал, что при сложившихся обстоятельствах в Америке «только и единственно можем мы извлечь для себя пользу из той военной помощи, которую русская императрица расположена оказать нам» 396 396 Там же. С. 481–483. . Как видно, англичане видели в России единственного союзника, на помощь которого могли рассчитывать в противостоянии со своими колониями, и были готовы взять на себя все расходы, связанные с использованием российских войск.

Вслед за письмом Саффолк направил Ганнингу и сам проект трактата. В его преамбуле говорилось, что обе стороны, король Великобритании и императрица Всероссийская, «памятуя тесную и непоколебимую дружбу, столь счастливо существующую между ними, и желая скрепить ее более и более», признают за благо возложить переговоры на своих министров. Обсудив условия, стороны должны прийти к соглашению по поводу ряда статей. В первой статье речь шла о том, что в случае необходимости, «если блага королевств и владений потребует подобной помощи», императрица «охотно» согласится с королем, обещая и обязуясь «держать наготове корпус … тыс. человек, а именно: батальон пехоты, каждый из … сот человек, считая, в том числе офицеров, каковой корпус будет снабжен потребным числом высших, но и низших офицерских чинов».

Вторая статья проекта оговаривала условия переправы русского войска, которое должно быть готово к отплытию на транспортных судах, высланных королем. Указывалась точная дата – 25 марта 1776 г., когда вышеупомянутые войска будут находиться в названных портах с тем, чтобы их перевезли в колонии Его Величества в Северной Америке.

Согласно третьей статьи, перед отплытием упомянутым полкам должен быть «произведен смотр английским комиссаром», назначенным королем, после чего полки присягнут в верности Его Величеству. Примечательно, что в статье оговаривалось, что присяга английскому королю не нанесет «ни малейшего вреда присяге, принесенной Ее Величеству императрице Всероссийской». К тому же, императрица сохранит за собой назначение на все должности и право суда над своими войсками.

Четвертая статья проекта трактата касалась снабжения русского войска королем Великобритании походными артиллерийскими орудиями с офицерами, канонирами и «всеми нужными при них людьми и снарядами». Следующая статья затрагивала финансовое обеспечение российского войска. «Что касается до платы и содержания упомянутых полков, как обыкновенных, так и чрезвычайных, – говорилось в документе, – на все время действительного нахождения их на жаловании Великобритании условлено, что … полки эти будут пользоваться одинаковыми выгодами и содержанием всякого рода, как содержание, выдаваемое Его Величеством своим британским полкам».

В одной из статей трактата речь шла об оплате расходов по набору рекрутов, «потребных для пополнения полков или отрядов» и их переправы в Америку в случае, если несколько полков или отрядов упомянутого корпуса «будут разбиты или уничтожены полностью или частично». Его Величество обязуется оплатить расходы, говорилось в статье, и рекруты будут перевезены и распределены таким образом, чтобы «корпус этот был постоянно сохранен и со временем возвращен в столь же хорошем состоянии, в каком он будет отпущен». Когда король пожелает отправить полки на родину, он заранее, за три месяца, известит о том Ее Императорское Величество и повелит выдать им для возвращения на родину двухмесячное жалованье, бесплатно снабдив необходимыми транспортными судами.

В восьмой статье проекта говорилось: в случае, если российская императрица подвергнется «нападению или какому-либо беспокойству в своей империи», то Его Британское Величество «обещает и обязуется … выслать ей обратно упомянутый корпус войск, не только уплатив при этом двухмесячное жалованье, но и выставить бесплатно транспортные суда, потребные для возвращения».

В проекте отмечалось, что трактат будет иметь силу в течение двух лет со дня его подписания, и если король Великобритании и российская императрица «признают за благо сохранить его, продолжить или изменить, о том будут возбуждены переговоры за три месяца до истечения срока». Оговаривалось также, что ратификация трактата состоится в Москве по прошествии десяти недель после его подписании, «а если можно, то и раньше». В отдельной статье подчеркивалось, что императрице будет уплачено по 7 ф.ст. за каждого пехотинца, половина денег внесена при обмене ратификациями, а остальные при отплытии войск 397 397 СИРИО. С. 483–487. .

Какова была реакция российской стороны на письмо Георга III с просьбой об оказании ему военной помощи и подготовке проекта трактата? По донесениям Ганнинга можно в деталях проследить, как развивались события после обращения к Екатерине II короля Великобритании. 20 сентября 1775 г. посол направил Саффолку подробное послание, в котором рассказал о своей беседе с Паниным, которая его ужасно расстроила. «После ожиданий, столь естественно возбужденных депешей моей … между министрами Его Величества, неудача, о которой мне теперь предстоит сообщить, должна поразить самым неприятным образом. Но я уверен, что никто не чувствует этого так сильно как я сам, – писал дипломат. – Вчера в пять часов пополудни я был у графа Панина по его приглашению с тем, чтобы получить ответ Ее Величества. Прежде всего, он объяснил мне, что не может дать мне категорического ответа, что императрица весьма тронута искренними чувствами, выраженными ей королем, и что собственная ее дружба к нему не менее горяча, но что она весьма не расположена употреблять свои войска в Америке, где они были бы лишены всяких сношений с родиной, и что требуемое число полков так велико, что она не полагает возможным удовлетворить подобному требованию при настоящем положении ее армии, ослабленной продолжительностью последней войны, и в виду неопределенности польских и … шведских дел». Далее Екатерина ссылалась на то, что еще недостаточно обсудила столь важный вопрос, и интересовалась, нет ли иной возможности оказать англичанам помощь, чтобы не отправлять российские войска за пределы Европы. В ответ посол заявил Панину, что если его двор «обманется в своих ожиданиях по поводу настоящего случая, то отныне все сильнейшие уверения должны быть рассматриваемы как пустые слова, не имеющие никакого значения, ибо какую же помощь кроме войск можно было подразумевать?». Ганнинг поинтересовался у графа Панина, согласуется ли подобный образ действий с той помощью, которую Великобритания оказывала России во время последней войны, когда пренебрегли торговыми выгодами, которые Порта несомненно предоставила бы королевству, если бы только ей удалось получить от англичан настоящий нейтралитет. «Не были ли гавани короля, его подданные, кредит и влияние нации к услугам России во все время продолжения войны? – вопрошал посол. – Не запретил ли Его Величество Франции и Испании, рискуя разрывом с ними, нападать на русский флот, который в противном случае был бы ими уничтожен?». Ганнинг подчеркнул, что эти «услуги» были оказаны «из самых чистых и бескорыстных побуждений», однако, хотя императрица часто распространялась об их пользе и много раз высказывала желание «доказать свою признательность за них», в действительности, она не желает подтвердить свои слова делом.