Ростислав Долгилевич - Западный Берлин и советская дипломатия (1963–1969 гг.)

Вопрос о берлинской оговорке и в дальнейшем привлекал к себе пристальное внимание советской дипломатии. Он касался не только собственно берлинских дел, но и всего комплекса вопросов, связанных с торгово-экономическими, научными, культурными и иными отношениями ФРГ с СССР и другими социалистическими странами. Реализация «реформы Шредера» привела бы к тому, что любое соглашение ФРГ с каким-либо государством автоматически распространялось бы на Западный Берлин. Это означало бы, что данное государство признает принадлежность Западного Берлина к ФРГ, или, как минимум, распространение на Западный Берлин ее юрисдикции. СССР не мог согласиться с такой постановкой вопроса, особенно учитывая различия в позициях отдельных социалистических стран.

Не менее активно советская дипломатия выступала против распространения на Западный Берлин внутреннего законодательства ФРГ.

В нотах МИД СССР от 3 июля 1965 г. посольствам США, Англии и Франции в Москве выражался протест против распространения на Западный Берлин закона ФРГ о прекращении с 1 января 1970 г. преследования нацистских военных преступников под предлогом истечения срока давности. «Советское правительство, — подчеркивалось в этих нотах, — не признает правомерным как сам закон, так и попытки распространить его на Западный Берлин, который никогда не принадлежал и не принадлежит ФРГ, и оставляет за собой право принять необходимые меры в целях недопущения превращения Западного Берлина в своего рода убежище для гитлеровских преступников» [393] Сборник основных документов… (1964–1966), с. 355. .

Ответные ноты идентичного содержания посольств США, Англии и Франции были направлены в МИД СССР 11 октября 1965 г. В этих нотах говорилось, что федеральный закон от 13 апреля 1965 г. об исчислении сроков давности в уголовном праве «был принят и применяется в Берлине в соответствии с процедурами, одобренными Союзнической комендатурой. Эти процедуры не противоречат специальному статусу Берлина и ни в коей мере не умаляют союзнические права и обязанности в Берлине». Отсюда делался вывод: «Возражения правительства СССР против применения федерального закона от 13 апреля 1965 г. в Берлине являются необоснованными» [394] Там же, с. 365–356. .

МИД ГДР, со своей стороны, 30 июня 1965 г. заявил «самый решительный протест против провокационного намерения западноберлинских властей» — распространить на Западный Берлин федеральный закон об исчислении сроков давности. Сенат был предупрежден, что такой шаг «должен привести к серьезнейшему осложнению отношений между Западным Берлином и Германской Демократической Республикой» [395] Die Westberlinfrage. Dokumentation, S. 337 .

Вскоре последовали и практические действия ГДР: было введено новое регулирование на ее коммуникациях между ФРГ и Западным Берлином. Оно устраняло определенные пережитки оккупационного режима, которые использовались ФРГ в своих интересах. С 1 июля 1965 г. вводились внутренние тарифы на железнодорожные перевозки между Западным Берлином и ФРГ, новая система оформления накладных и новый порядок перевозки грузов водным путем, которые придали им характер обычных международных перевозок [396] Высоцкий В. Н. Указ, сог., с. 363. .

Правительство Л. Эрхарда объявило мероприятия ГДР противоправными и пыталось побудить западные державы к активному выступлению против них. Однако США, Англия и Франция проявили сдержанность и дали понять, что они не склонны жертвовать своими интересами ради интересов ФРГ в Западном Берлине [397] Там же. .

В середине сентября 1965 г. в совместном советско-чехословацком заявлении неожиданно появилась фраза о том, что обе стороны «будут и впредь добиваться решения важнейшей проблемы европейской безопасности — германского мирного урегулирования и нормализации на его основе положения в Западном Берлине» [398] Правда, 16.IX.1965. . Эта фраза, часто употреблявшаяся в годы борьбы СССР и ГДР за «вольный город», должна была, вероятно, вселить на Западе мысль о возможности ужесточения советской позиции по Западному Берлину.

Однако в коммюнике от 28 сентября 1965 г. о пребывании в СССР партийно-правительственной делегации ГДР во главе с В. Ульбрихтом о нормализации положения в Западном Берлине на основе германского мирного урегулирования уже не говорилось. Ульбрихт, выступая на митинге в Москве 24 сентября, ограничился лишь заявлением о том, что «Западный Берлин никогда не входил и не будет входить в состав западногерманской Федеративной Республики. ГДР и Советский Союз сейчас рассматривают и впредь будут рассматривать Западный Берлин как самостоятельную политическую единицу…» [399] Сборник основных документов… (1964–1966), с. 408. . Брежнев, выступая на этом же митинге, вообще ничего не сказал о Западном Берлине.

От внимания советской дипломатии не ускользнуло распоряжение оккупационных властей западных держав от 1 октября 1965 г. о гражданской защите населения в Западном Берлине. 9 ноября 1965 г. МИД СССР направил западным державам ноты, в которых трактовал это распоряжение как свидетельство того, что оккупационные власти «становятся на путь вовлечения Западного Берлина в агрессивные военные приготовления НАТО, что не может не затрагивать интересов безопасности Советского Союза и союзных с ним государств». МИД заявил также, что этим распоряжением военные власти западных держав «подрывают те положения, на которые они обычно ссылаются в оправдание пребывания своих оккупационных войск в Западном Берлине» [400] Там же, с. 438. .

На этот раз западные державы ответили СССР нотами, выдержанными в жестких тонах. Распоряжение от 1 октября 1965 г., говорилось в ноте Соединенных Штатов, предназначено для «обеспечения мер, которые могут быть необходимы для защиты города и его жителей в случае чрезвычайного положения». Категорически отвергнув обвинения во втягивании Западного Берлина в «агрессивные военные приготовления», США обвинили правительство СССР в том, что оно «разрешило восточногерманским властям» провести в Восточном Берлине ряд мер военно-мобилизационного характера [401] Там же, с. 439–440. .

Особенно резкий протест со стороны США вызвало то, что в советской ноте говорилось об «особом статусе» только Западного Берлина. «Правительство США, — подчеркивалось в американской ноте, — хотело бы напомнить правительству Советского Союза, что в соответствии с действующими четырехсторонними соглашениями особый статус имеет не „Западный Берлин“, а „особый район Берлина“. Как определено в протоколе от 12 сентября 1944 г [402] Имеется в виду протокол ЕКК (Европейской консультативной комиссии) от 12.IX. 1944 г. . с поправками от 26 июля 1945 г., этот район составляют четыре сектора города. Именно лишь в рамках этих соглашений могут три державы обсуждать с Советским Союзом вопросы, относящиеся к городу в целом» [403] Сборник основных документов… (1964–1966), с. 440. .