Ростислав Долгилевич - Западный Берлин и советская дипломатия (1963–1969 гг.)

Смысл советской ноты сводился, однако, не к изложению трактовки четырехсторонних соглашений, а к предостережению, что если «провокации реваншистско-милитаристских сил» ФРГ будут допускаться в Западном Берлине и в дальнейшем, то Советское правительство «может оказаться вынужденным принять такие эффективные меры, которые сочтет необходимыми в связи со взятым на себя обязательством по обеспечению неприкосновенности Германской Демократической Республики и недопущению незаконных действий в отношении Западного Берлина» [373] Там же, с. 335. .

Завершающим аккордом в нотной переписке по апрельским событиям вокруг Западного Берлина стали короткие ноты трех западных держав Советскому правительству от 18 июня 1965 г. В них подчеркивалось, что позиция США, Англии и Франции в вопросе о проведении заседаний федеральных органов в Западном Берлине остается неизменной. Три западные державы также настаивали на том, что они «имеют право неограниченного доступа по воздуху в Берлин из Берлина. Это право вытекает из совместной оккупации Германии, и было подтверждено четырехсторонними соглашениями, устанавливающими воздушные коридоры Берлина» [374] Там же. .

8 июля 1965 г. заведующий Третьим европейским отделом МИД СССР И. И. Ильичев, сообщая заместителю министра иностранных дел В. В. Кузнецову о нотах правительств США, Англии и Франции, сформулировал мнение своего отдела: «Поскольку позиция СССР была подробно изложена в нотах от 23 марта и 14 мая с. г., а нота западных держав от 18 июня не содержит никаких новых моментов, полагал бы целесообразным переписку по этому вопросу прекратить» [375] АВП РФ, ф. 742, оп. 10, п. 36, д. 35, л. 24. . Руководство МИД согласилось с мнением Третьего европейского отдела, переписка была прекращена.

После «малого кризиса» позиция СССР в берлинских делах по-прежнему оставалась более умеренной, чем позиция ГДР. Восточный Берлин считал, что любое проявление присутствия ФРГ в Западном Берлине должно повлечь за собой «решительный протест» со стороны Москвы. Руководство СССР рассматривало этот вопрос по-другому. В беседе с высокопоставленными восточногерманскими дипломатами, состоявшейся 20 июля 1965 г., заместитель министра иностранных дел СССР В. С. Семенов заявил: «Ну что такое визит британской королевы в Западный Берлин? Это не из тех событий, которые влияют на мировую политику. Было бы неверно реагировать в таких случаях каждый раз протестами… При действительно серьезных случаях надо и соответствующим образом хлопнуть по столу. Это доказала наша совместная реакция на заседание бундестага в Западном Берлине, и советская сторона и в дальнейшем будет действовать так по подобным поводам» [376] Цит. по: Филитов А. М. Германия в советском внешнеполитическом планировании 1941–1990, с. 283 .

В результате «малого кризиса» ни одна из сторон не изменила своих позиций и не добилась серьезных преимуществ в западноберлинском вопросе. СССР по-прежнему был готов к решительным действиям в случае масштабных акций ФРГ в Западном Берлине, но считал излишним жестко реагировать на «булавочные уколы». Точка зрения ГДР тоже не изменилась: ГДР настаивала на «отрезвляющих контрмерах» при любом проявлении присутствия ФРГ в городе. Западные державы, ссылаясь на четырехсторонние соглашения 1944–1945 гг., продолжали настаивать прежде всего на своем праве свободного доступа в Западный Берлин и недопустимости каких-либо действий СССР и ГДР, которые препятствовали бы такому доступу. ФРГ, как и прежде, заявляла о праве проводить пленарные заседания бундестага в Западном Берлине, ссылаясь, в частности, на то, что Народная палата ГДР постоянно заседает в Восточном Берлине. Западноберлинский сенат поддерживал точку зрения правительства ФРГ и подчеркивал необходимость дальнейшей интеграции города в состав западногерманской федерации, не отказываясь при этом от «малых шагов» по улучшению отношений с ГДР [377] Уже 12 апреля 1965 г., сразу же после завершения учений ГСВГ и ННА, в соответствии с соглашением между западноберлинским сенатом и правительством ГДР от 24 сентября 1964 г., начался третий период посещений западноберлинцами столицы ГДР, которую в первый же день посетили 12,5 тыс. жителей Западного Берлина. — АВП РФ, ф. 56–6, оп. 24, п. 979, д. 360, ТАСС, 13. IV. 1965, л. 7-ВЕ. .

СССР и ГДР убедительно продемонстрировали силу своей «бронетанковой мускулатуры». Вместе с тем они показали мировому сообществу, где проходят границы их возможностей: одновременно все пути доступа в Западный Берлин — наземные и воздушные — не перекрывались ни разу. ФРГ, хотя и провела заседание своего парламента в Западном Берлине, но масштабы реакции СССР и ГДР на это заседание «ошеломили федеральное правительство и бундестаг» [378] Der Spiegel, 14. IV. 1965. . По словам Винцера, одна из целей СССР и ГДР как раз и заключалась в том, чтобы «побудить боннское правительство мыслить реалистически» [379] АВП РФ, ф. 166, оп. 16, п. 83, д. 179, л. 16. . Западные державы, разрешив правительству ФРГ провести заседание бундестага в Западном Берлине, сразу же после 7 апреля 1965 г. рекомендовали Бонну воздержаться в ближайшем будущем от подобных мероприятий. В ходе апрельских событий и западные державы, и Советский Союз действовали осторожно, избегая опрометчивых шагов и стараясь не приближаться к опасной черте. В итоге ни одна из сторон не выиграла. Все участники апрельских событий 1965 г. остались при своих интересах.

После апрельских событий 1965 г. в дипломатической борьбе вокруг Западного Берлина установилось относительное затишье. Она приняла позиционный характер. Каждая из стран, действуя осмотрительно, старалась не вызывать серьезных осложнений в Берлине, но позиции свои не сдавала и не меняла свою точку зрения ни на один из аспектов западноберлинского вопроса.

Советская дипломатия по-прежнему настаивала на том, что Западный Берлин является самостоятельной политической единицей, никогда не принадлежал и не принадлежит ФРГ. Известный исследователь западноберлинской проблемы Д. Манке писал в связи с этим, что «если идея „вольного города“ была направлена, прежде всего, против западного присутствия (в Западном Берлине — Р. Д.), то мысль о „самостоятельной политической единице“ — против Федеративной Республики» [380] Mahncke D. Op. cit, S. 100. .

Западные державы, в свою очередь, заявляли, что они считают необходимым в рамках сохранения их прав в Западном Берлине сохранять также и «тесные связи» ФРГ с этим городом, потому что они имеют первостепенное значение для обеспечения его жизнеспособности.