Ростислав Долгилевич - Западный Берлин и советская дипломатия (1963–1969 гг.)

Попытка помешать сообщению союзников с Берлином по земле и воздуху, подчеркивал О’ Мира, «представляет собой грубое нарушение прав союзников на доступ в город и является нарушением соглашений, которые существуют с конца Второй мировой войны. Я рассчитываю, что Вы немедленно положите конец препятствиям сообщению с городом Берлином и примите любые меры, которые необходимы, чтобы избежать повторения подобного… Мои власти будут считать советские власти ответственными за любые возможные последствия препятствий союзникам пользоваться доступом в Берлин, как по воздуху, так и по земле» [343] Там же, с. 338. .В целом письмо О’Миры не отличалось особо изысканными дипломатическими формулировками, но и не содержало откровенных угроз в адрес получателя.

Кошевой ответил на письма американского, английского и французского генералов только 18 мая 1965 г., когда события, связанные с заседанием бундестага в Западном Берлине, были уже позади. Ответ главнокомандующего ГСВГ был коротким и простым: он всего лишь обратил внимание своих западных коллег на то, что «советская позиция по вопросу о незаконном проведении в Западном Берлине заседания бундестага ФРГ изложена в ноте Советского правительства правительству Соединенных Штатов Америки от 14 мая 1965 г» [344] Там же, с. 337. . Письма западных генералов не возымели действия. Совместные учения войск СССР и ГДР продолжались до 11 апреля 1965 г.

7 апреля 1965 г., вдень заседания бундестага в Западном Берлине, три западные державы ответили на ноту Советского правительства от 23 марта 1965 г. В ответных нотах США, Англии и Франции не столько излагалась их позиция относительно заседания бундестага, сколько выражался протест против контрмер СССР и ГДР.

Прежде всего три державы заявили, что заседания бундестага в Западном Берлине «не затрагивают особого статуса Берлина, как он определен в четырехсторонних соглашениях, и не ставят также под вопрос ответственность четырех держав за Берлин и Германию в целом. Более того, такие заседания неоднократно проводились в прошлом, не вызывая какого-либо инцидента» [345] Там же, с. 291. .

США, Англия и Франция отклонили обвинения в том, что ФРГ выдвигает «реваншистские притязания» на Западный Берлин, а Вашингтон, Лондон и Париж потворствуют ей в этом. В свою очередь, они упрекнули СССР в потворстве действиям восточногерманских властей, которые с 1 апреля 1965 г. неоднократно препятствовали движению на наземных путях, ведущих в Западный Берлин.

«Эти меры, предпринятые советскими и восточногерманскими властями, — подчеркивалось в ноте правительства США, — противоречат четырехсторонним соглашениям, которые определяют особый статус Берлина и устанавливают условия доступа в этот город. Они могут лишь вызвать напряженность в Европе. Правительство США ожидает, что Советское правительство немедленно положит конец помехам наземному сообщению с Берлином и примет такие меры, которые могут оказаться необходимыми для предотвращения повторения подобных случаев. Оно будет также считать Советское правительство ответственным за безопасность полетов союзных самолетов в воздушных коридорах. Такие полеты будут продолжаться в соответствии с четырехсторонними правилами по этому вопросу» [346] Там же, с. 292. .

Сравнение нот западных держав с нотой Советского правительства от 23 марта 1965 г. свидетельствует о том, что наиболее острые противоречия противоборствовавших сторон были по двум принципиальным вопросам: о федеральном присутствии в Западном Берлине, включая право бундестага собираться в этом городе, и о доступе в Западный Берлин. Но действия СССР не угрожали непосредственно безопасности города и были связаны с конкретной акцией ФРГ — проведением заседания бундестага. Советским Союзом не ставился вопрос о пребывании трех держав в Берлине. Поэтому, несмотря на взаимный обмен обвинениями и предостережениями, стороны оставили открытым путь к деэскалации конфликта, вызванного апрельскими событиями в Западном Берлине и вокруг него.

Сессия бундестага была проведена поспешно, в течение одного дня — 7 апреля 1965 г. Почти половина депутатов не явилась в зал заседаний. Рев двигателей советских самолетов вряд ли вдохновлял парламентариев на успешную работу. Не воодушевляло их и то, что, несмотря на приглашение, на заседании отсутствовали американский, английский и французский коменданты Западного Берлина. Открывая заседание, Герстенмайер заверил депутатов, что «право бундестага заседать в Берлине является неприкосновенным» [347] Deutscher Bundestsg. 4. Wahlperiode. Stenographischer Bericht der 178. Sitzung. Berlin. 7 April 1965. . Но это заявление не сделало заседание бундестага более эффективным.

На вопрос о том, какой тактики будет придерживаться СССР в берлинских делах после заседания бундестага, во многом давало ответ выступление Л. И. Брежнева в Варшаве 8 апреля 1965 г. Это заседание он назвал «новой политической провокацией западногерманских реваншистов, еще одной попыткой заявить свои претензии на то, что не принадлежит ФРГ» [348] Сборник основных документов… (1964–1966), с. 298. .

По мнению Брежнева, федеральный канцлер Эрхард и другие инициаторы этой «парламентской экскурсии» и сами ни на минуту не надеялись приобрести хоть крупицу прав на Западный Берлин. «Они, конечно, прекрасно знают, — продолжал советский лидер, — что этот город, расположенный в центре Германской Демократической Республики, не имеет никакого отношения к ФРГ… Западногерманские политики не такие наивные люди, чтобы полагать, будто трюки, подобные заграничным выездным сессиям бундестага, могут что-либо изменить в этих общеизвестных фактах». Все это, по словам Брежнева, в Бонне понимают, но, тем не менее, «не могут удержаться от фокусов, которые ставят их же самих в нелепое положение в глазах всего мира. Видимо, реваншистский зуд — эта такая болезнь, которая сильнее здравого смысла» [349] Там же, с. 299. .

Брежнев дал крайне негативную оценку общей направленности политического курса ФРГ, которую он охарактеризовал как «откровенный оплот милитаризма и реакции в Европе». Основной смысл ее внешней политики Брежнев свел к продолжению попыток помешать разрядке напряженности и вызвать новый накал международной атмосферы. «Они видны на каждом шагу, — подчеркнул он. — Этим же целям, конечно, служат и провокационные манипуляции в отношении Западного Берлина» [350] Там же. .

Что касается позиции СССР по Западному Берлину в будущем, то из слов Брежнева можно было сделать вывод, что она не изменится. «Мы предлагаем, как известно, — заявил Первый секретарь ЦК КПС, — договориться о германском мирном урегулировании, о нормализации положения в Западном Берлине» [351] Там же, с. 300. . Примечательно, что Брежнев, как и Косыгин в выступлении 1 марта 1965 г., говорил не о нормализации положения в Западном Берлине на основе германского мирного урегулирования, а отдельно о мирном урегулировании и отдельно о нормализации положения в Западном Берлине. Это можно было расценивать как готовность советского руководства договориться с западными державами только по Западному Берлину, не привязывая возможную договоренность к германскому мирному урегулированию. С другой стороны, острая критика Брежневым боннского правительства говорила о том, что СССР пойдет на переговоры о такой договоренности лишь при условии внесения существенных корректив во внешнеполитический курс ФРГ.