Ростислав Долгилевич - Западный Берлин и советская дипломатия (1963–1969 гг.)

«Преднамеренно провокационный характер указанной затеи, — отмечалось в нотах от 23 марта 1965 г., — не вызывает сомнений, поскольку Западный Берлин, как известно, никогда не входил и не входит в состав ФРГ и всякая деятельность парламентских и административных органов ФРГ в этом городе, расположенном вне пределов территории ФРГ, является противозаконной» [324] Сборник основных документов… (1964–1966), с. 291. .

Учитывая, говорилось далее в советских нотах правительствам трех западных держав, что намеченная властями ФРГ «провокационная затея» нацелена на обострение обстановки в центре Европы, а также то обстоятельство, что она не может быть осуществлена без ведома властей США, Англии и Франции, которые осуществляют функцию контроля в Западном Берлине, Советское правительство считает необходимым предупредить правительства трех держав, что «ответственность за последствия упомянутых противозаконных действий боннских властей» ляжет на Вашингтон, Лондон и Париж. Правительство СССР оставило за собой право «принять в случае необходимости такие меры, которые отвечали бы взятым им на себя обязательствам по обеспечению неприкосновенности границ Германской Демократической Республики» [325] Там же. . В целом нота была выдержана в тонах средней жесткости, но не более того. Не исключено, что это было сделано для того, чтобы усыпить бдительность западных держав и ФРГ и не дать им повода заподозрить СССР в подготовке практических контрмер, направленных против заседания бундестага в Западном Берлине.

Этот дипломатический шаг СССР был согласован с правительством ГДР и должен был сопровождаться аналогичными действиями восточногерманского руководства. В конце марта Восточный Берлин предпринял ряд демаршей, которые, по мнению их инициаторов, должны были дискредитировать действия ФРГ в Западном Берлине. В частности, в идентичных по содержанию нотах правительства ГДР трем западным державам правительство ФРГ обвинялось в том, что своими акциями в Западном Берлине оно «активизирует реваншистскую политику ревизии итогов Второй мировой войны, которая самым серьезным образом угрожает миру и безопасности в Европе» [326] Die Westberlinfrage. Dokumentation. s. 316–317. .

29 марта 1965 г. председатель Совета Министров ГДР В. Штоф направил письмо правящему бургомистру Западного Берлина В. Брандту, в котором напомнил последнему, что в соответствии с соглашением о пропусках от 24 сентября 1964 г. о посещениях в оговоренные сроки западноберлинцами столицы ГДР сенат обязался запретить любую деятельность, которая направлена против беспрепятственных посещений западноберлинцами Восточного Берлина. Сенат обвинялся в том, что, «поддерживая акции холодной войны против ГДР, он нарушает взятые на себя договорные обязательства». От имени правительства ГДР Штоф обратил внимание Брандта на то, что проведение заседания бундестага в Западном Берлине будет иметь серьезные последствия для переговоров о возможном продлении соглашения о пропусках [327] Ibid., s. 318–319. . Это была угроза нанести удар по одному из самых чувствительных мест — вопрос о посещениях Восточного Берлина крайне болезненно воспринимался западноберлинской общественностью.

Не оставалось в стороне и министерство иностранных дел ГДР. 29 марта 1965 г. глава министерства Л. Больц обратился с письмом к министру иностранных дел ФРГ Г. Шредеру, в котором говорилось, что проведение заседания бундестага в Западном Берлине «вызовет опасность обострения отношений между обоими германскими государствами и усиления международной напряженности». Больц выразил решительный протест против запланированной акции и призвал

Шредера «незамедлительно предпринять шаги с целью воспрепятствовать проведению намеченного заседания в Западном Берлине» [328] Ibid., s. 320. .

Но это была лишь прелюдия к главным событиям. Действительно серьезные контрмеры СССР и ГДР предприняли лишь 5 апреля 1965 г., когда в районах к западу от Берлина начались крупные совместные учения ГСВГ и ННА, продолжавшиеся до 11 апреля. В ходе этих учений перекрывались коммуникации между ФРГ и Западным Берлином. Военные власти СССР под предлогом проходивших маневров возвращали при въезде на автобаны военный персонал западных держав, совершавших поездки между ФРГ и Западным Берлином. Одновременно советский контролер в Берлинском центре воздушной безопасности отказался гарантировать на период маневров войск СССР и ГДР безопасность полетов самолетов трех держав, использовавших определенные высоты в воздушных коридорах [329] Сборник основных документов… (1964–1966), с. 292. .

Первые сообщения о временном перекрытии путей доступа в Западный Берлин начали поступать уже утром 5 апреля 1965 г. Корреспондент западногерманского информационного агентства ДПА сообщал, что «пограничные органы советской зоны внезапно перекрыли на межзональной автостраде Берлин — Хельмштедт движение в обоих направлениях… Представители контрольных пунктов зоны объяснили этот шаг маневрами советских вооруженных сил и войск зоны поблизости Берлина». Корреспондент ДПА подчеркивал, что эти мероприятия «совершенно очевидно направлены против заседания бундестага в Берлине» [330] АВП РФ, ф. 56–6, он. 24, п. 979, д. 360, ТАСС, 5. IV. 1965, л. 32-ВЕ. .

7 апреля 1965 г. корреспондент американского информационного агентства ЮПИ Дж. Флеминг отмечал, что две дивизии вооруженных сил СССР и ГДР при поддержке танков и бронемашин пехоты уже третий день подряд чинят препятствия сообщению с Западным Берлином, время от времени перекрывая автострады, ведущие в этот город. Флеминг обвинил СССР и ГДР в том, что «они создали самые строгие после берлинской блокады 1948–1949 гг. ограничения в передвижении в Западный Берлин». По его данным, в состав советской и восточногерманской дивизий, участвовавших в акциях на автострадах, входило около 20 тыс. солдат и офицеров, 400 танков, 500 бронемашин пехоты и 3 тыс. других машин [331] Там же, ТАСС, 7. IV. 1965, л. 23-ВЕ-24-ВЕ. .

Кульминационным пунктом контрмер СССР и ГДР стали проведенные 7 апреля 1965 г. в воздушном пространстве над Берлином учения военно-воздушных сил, в ходе которых было совершено более 400 облетов здания Конгрессхалле, в котором заседал бундестаг. Шумовые эффекты, возникающие при преодолении самолетами ВВС звукового барьера, должны были помешать работе депутатов и произвести на них соответствующий эффект.

Журнал «Шпигель» так описывал эти учения: «Тиргартен и Курфюр-стендамм, Грюневальд и восточноберлинская Вульхайде с акустической точки зрения походили на поросшие джунглями долины Северного Вьетнама. Советские реактивные истребители-бомбардировщики типа МИГ-19 и МИГ- 21 проносились над крышами города, преодолевая звуковой барьер, вели залповую стрельбу. Сатрап, которому развязали руки (Ульбрихт — Р. Д.), демонстрировал одновременно свою силу и бессилие. Он заставлял советских летчиков бесцельно жечь бензин, расстреливать холостые патроны, бить витрины, а берлинских собак выть под диванами. Во время заседания бундестага в Конгрессхалле… председатели фракций с трудом удерживали депутатов в зале. То и дело некоторые из них ускользали на террасу, чтобы посмотреть на демонстрацию против присутствия бундестага в Берлине» [332] Der Spiegel, 14. IV. 1965. . Кроме того, недалеко от Берлина был выброшен парашютный десант. По словам Ю. А. Квицинского, это было сделано так, что могло показаться, будто десантники высаживаются прямо на город [333] Квицинский Ю. А. Указ, соч., с. 262. .