Ростислав Долгилевич - Западный Берлин и советская дипломатия (1963–1969 гг.)

Таким образом, в конце 1968 — начале 1969 гг. СССР предпринял ряд мер с целью убедить противоположную сторону отказаться от проведения выборов президента ФРГ в Западном Берлине. Советская дипломатия резко протестовала против этого шага западной стороны. СССР поддержал все мероприятия ГДР по ограничению и контролю за пассажирскими и грузовыми перевозками между ФРГ и Западным Берлином, причем эти мероприятия были заранее согласованы между советским и восточногерманским руководством. Начались совместные военные учения ГСВГ и ННА, в ходе которых неоднократно временно перекрывались некоторые наземные коммуникации между Западной Германией и Западным Берлином. Представитель СССР в БЦВБ заявил, что в случае предоставления западными державами самолетов для перевозок участников Федерального собрания ФРГ в Западный Берлин, советская сторона отказывается гарантировать безопасность полетов этих самолетов в воздушных коридорах Берлина.

Советские ноты протеста, как и следовало ожидать, отклонялись западными державами и ФРГ, не повлияв на их позицию. Мероприятия ГДР по ограничению и контролю за пассажирскими и грузовыми перевозками были осуществлены, но они не могли помешать проведению Федерального собрания в Западном Берлине, так как его участники перебрасывались в этот город воздушным путем.

Что касается контроля со стороны СССР за военными перевозками западных держав, то, по словам В. М. Фалина, который в то время возглавлял Третий европейский отдел МИД, «подчиненные Андропова (сотрудники КГБ — Р. Д.) и министерства обороны не проявляли рвения в контроле на путях сообщений с Западным Берлином. Придирчивого, не то что расширительного, толкования норм Контрольного совета не отмечалось. И никто не упрекнул исполнителей, превративших суровость в показуху, в нерадивости» [660] Фалин В. М. Указ, соч., с. 129. .

Показательно, что и власти западных держав не проявляли особого рвения, протестуя против действий СССР. Раньше они немедленно и резко протестовали против любых помех на коммуникациях с Западным Берлином; на этот раз их протесты следовали далеко не сразу и проявлялись в сдержанной форме. Так, после нескольких перекрытий 1 марта автострады Берлин-Хельмштедт представители военной администрации трех держав в Западном Берлине только 11 марта посетили советское посольство в ГДР и передали копии писем послов США, Англии и Франции в Бонне на имя посла СССР в ГДР [661] АВП РФ, ф. 742, оп. 14, п. 46, д. 23, л. 49–50. . Самая «резкая» фраза в этих письмах звучала так: «Перекрытия автострады и задержки (движения — Р. Д.) нарушают право свободного доступа в Берлин и из него… Протестуя против этих фактов, я (каждый из трех послов — Р. Д.) должен просить, чтобы были прекращены все помехи в движении по наземным путям в Берлин» [662] Там же, л. 49. .

В ответ на письма послов трех держав в Бонне заместитель министра иностранных дел СССР В. С. Семенов 12 марта 1969 г. поручил П. А. Абрасимову передать восточногерманскому информационному агентству АДН сообщение: «Демарш властей трех держав был отклонен как необоснованный. Представителям военной администрации трех западных держав было указано, что действия советских властей находятся в полном соответствии с имеющимися четырехсторонними решениями. Иных обязательств Советский Союз в этом вопросе на себя не брал». Относительно усиления контроля властями ГДР за гражданским сообщением было заявлено, что «предпринятые меры направлены исключительно на пресечение злоупотребления коммуникациями ГДР со стороны неонацистских, милитаристских и реваншистских сил ФРГ и Западного Берлина. Они также основаны на действующих международных соглашениях» [663] Там же, л. 51. . На этом обмен мнениями между СССР и западными державами по поводу выборов президента ФРГ в Западном Берлине прекратился.

Важный аспект событий вокруг Западного Берлина — воздушное сообщение между ФРГ и этим городом. Оно осуществлялось в ходе «кризиса» бесперебойно, что и позволило доставить в Западный Берлин членов Федерального собрания. Изменить что-либо в этом отношении СССР не мог: даже временный уход советских представителей из БЦВБ вряд ли повлиял бы на позицию западных держав. А об использовании ВВС СССР в целях недопущения перевозки в Западный Берлин членов Федерального собрания не могло быть и речи.

Правда, в МИД СССР рассматривался другой вариант. Исходя из принципа равенства четырех держав, Третий европейский отдел предлагал, чтобы Советский Союз воспользовался своим правом пролета по воздушным коридорам на Гамбург и Франкфурт-на-Майне. Неудобства от появления советских военно-транспортных самолетов над ФРГ сделали бы Запад восприимчивей к советским озабоченностям — таков был ход рассуждений советских дипломатов. «Громыко, — отмечал Фалин, — принял это предложение. Андропов доложил заключение своих экспертов, которые находили, что безопасность советских самолетов в момент их нахождения в воздушном пространстве ФРГ не гарантируется. Вопрос был снят» [664] Фалин В. М. Указ, соч., с. 129. .

Дело заключалось не в том, что СССР исчерпал возможности давления на противоположную сторону. Просто Москва не искала обострения положения, которое, как подчеркивал Фалин, не вписывалось в стратегический контекст. А он был спланирован так, «чтобы игрой света и теней вселять надежду в немцев: примирение, согласие, сотрудничество с Востоком дает избавление от гнетущих тревог и неустроенностей, перспективу откроет никак не эскалация противоборства» [665] Там же. .

Путь к разрядке, по мнению советского руководства, лежал через поиск компромисса с СДПГ и ее лидером В. Брандтом. Последний, правда, занял жесткую позицию в вопросе о выборах президента ФРГ в Западном Берлине, в результате чего, по мнению российского историка А. М. Филитова, и «случился своего рода „мини-кризис“» [666] Филитов А. М. Германия в советском внешнеполитическом планировании 1941–1990. с. 294. .

Поиск точек сближения с окружением Брандта вызвал осуждение в руководящих кругах ГДР. «Ободренные силовым решением кризиса в ЧССР и используя колебания Брандта в проведении политики разрядки, — подчеркивал Филитов, — они активно стремились торпедировать курс на разрядку» [667] Там же, с. 295. .

Позиции СССР и ГДР существенно различались и в подходе к некоторым аспектам «третьего берлинского кризиса». Шютц в связи с этим заявил 3 марта: «В то время как советская сторона в заявлениях и газетных статьях неоднократно отрицала, что Федеральное собрание и решения по поводу облегчения участи людей в Берлине неразрывно связаны друг с другом, ГДР исходила из прямой связи между этими двумя вопросами» [668] АВП РФ, ф. 56–6, оп. 28, п. 1447, д. 151, ТАСС, 3.III.1969, л. 42-ВЕ. .