Ростислав Долгилевич - Западный Берлин и советская дипломатия (1963–1969 гг.)

1 марта 1969 г. сенат провел специальное заседание, посвященное вопросу о «новой ситуации на коммуникациях с Берлином», вызванной маневрами ГСВГ и ННА, а также ожидавшимся ужесточением контроля на путях доступа в Западный Берлин. Выступая после этого заседания, Шютц дал развернутую оценку советской ноты от 28 февраля и политической обстановки, сложившейся вокруг Западного Берлина. По его словам, «упрек Восточного Берлина и других в том, что у нас производится военная продукция, является абсурдным и должен быть отклонен со всей ясностью и резкостью. Упрек тем более смехотворен, когда весь мир знает, что уже многие годы все товары, покидающие Берлин по наземным коммуникациям, подвергаются частично придирчивому контролю властей ГДР… На коммуникациях не было и нет секретных перевозок. Весь мир скоро поймет, что речь идет лишь о предлоге и ни о чем другом» [633] Там же, л. 33-А. .

Говоря о несостоявшихся переговорах с ГДР, правящий бургомистр отметил, что сенат был готов к «честным переговорам», однако другая сторона «блокировала с самого начала каждую беседу жесткими предварительными условиями. Весь мир может создать себе представление о том, кто в Берлине стоит на позициях „холодной войны“ и кто выступает за ослабление напряженности и за мир» [634] Там же. .

Большое впечатление на Западе произвело заявление Шютца о том, что «Берлин не находится перед большим кризисом». По мнению правящего бургомистра, «другая сторона не ищет большого кризиса; здесь на фоне серьезного противопоставления интересов продолжается война нервов особого рода» [635] Там же, л. 34-А. . Не остался без внимания и ответ Шютца на вопрос, подготавливается ли воздушный мост с Западным Берлином. Правящий бургомистр сказал, что нынешняя ситуация не идет ни в какое сравнение с блокадой 1948 г [636] Там же, д. 35-А. . Тем не менее общий вывод Шютца звучал так: «Теперь не должно быть новых и ненужных дискуссий вокруг Федерального собрания. Это привело бы другую сторону к ошибочному толкованию нашей решимости. В этой ситуации и в эти дни ошибочная оценка является опасной» [637] Там же, л. 34-А. .

1 марта 1969 г. Царапкин встретился с Кизингером и еще раз изложил ему мнение советского руководства о ситуации вокруг Западного Берлина. После этой встречи правительство ФРГ заявило западноберлинскому сенату, что оно считает «полезным повторить попытку» вступить в переговоры с Восточным Берлином и просит сенат проявить соответствующую инициативу. 2 марта директор сената Граберт направил статс-секретарю Колю телеграмму: «Как мне сообщили, на сегодняшний день существуют предпосылки для конструктивного обсуждения затронутых вопросов в более широком плане. Я был бы благодарен, если бы Вы дали мне знать, соответствует ли это действительности. Если да, я в любой момент к Вашим услугам» [638] Там же, ТАСС, 3.III.1969, л. 42-ВЕ — 43-ВЕ. . Очевидно, инициатива Бонна и Западного Берлина была следствием встречи Царапкина с Кизингером.

Реакция Восточного Берлина последовала 4 марта 1969 г. Как сообщало ведомство печати при главе восточногерманского правительства, правительство ГДР получило сведения о том, что все же рассматривается вопрос о переносе Федерального собрания и выборов президента ФРГ из Западного Берлина в Западную Германию. Коль предложил Граберту встретиться во второй половине дня 4 марта в здании Совета Министров ГДР [639] Die Westberlinfrage. Dokumentation. s. 491. .

Встреча состоялась, но Граберт, по мнению Коля, был недостаточно информирован о сути дела и не смог дать разъяснений относительно ситуации, сложившейся вокруг Западного Берлина. Коль вновь указал на содержавшееся в письме Ульбрихта Брандту от 21 февраля 1969 г. заявление, что перенос Федерального собрания в один из западногерманских городов ослабил бы напряженность и дал бы возможность гражданам Западного Берлина посетить столицу ГДР на Пасху 1969 г. Граберт обещал подробно доложить сенату о содержании беседы. Вечером 4 марта Граберт по поручению сената направил Колю телеграмму, в которой отклонялось предложение ГДР [640] Ibid., s. 492. .

Это была последняя попытка найти компромиссное решение, которая закончилась неудачей. Правительство ГДР сразу же обвинило в этом западноберлинский сенат, заявив, что он «берет на себя роль исполнителя воли тех, кто при всех обстоятельствах хочет обострить напряженность в центре Европы путем проведения провокационных выборов… в Западном Берлине» [641] Ibidem. . Сенат, в свою очередь, обвинил в неудаче переговоров ГДР. Восточная Германия продолжала настаивать на неприемлемых для Западного Берлина предварительных условиях: отказ от проведения Федерального собрания в обмен на посещения западноберлинцами Восточного Берлина только на Пасху 1969 г.

Эта попытка достижения компромисса была предпринята в условиях, когда «третий берлинский кризис» уже достиг кульминации. Продолжались маневры ГСВГ и ННА, в ходе которых временно перекрывались некоторые наземные коммуникации между ФРГ и Западным Берлином. Так, 1 марта 1969 г. несколько раз перекрывалась автострада Берлин-Хельмштедт, в результате чего движение по ней приостанавливалось [642] АВП РФ, ф. 742, оп. 14, п. 46, д. 23, л. 49. .

Наибольшее впечатление, однако, произвело устное заявление главного контролера советской секции в Берлинском центре воздушной безопасности (БЦВБ), сделанное 2 марта 1969 г. главным контролерам США, Англии и Франции в БЦВБ: «Мне поручено довести до сведения американской, английской и французской стороны, что в случае предоставления ими самолетов для незаконных перевозок участников (Федерального — Р. Д.) собрания в Западный Берлин, советская сторона отказывается гарантировать безопасность этих полетов и снимает с себя какую бы то ни было ответственность за их обеспечение» [643] Сборник основных документов… (1967–1971), с. 334. .

Ответная реакция со стороны западных держав и ФРГ последовала незамедлительно. Уже 2 марта 1969 г. представители США, Англии и Франции в Бонне опубликовали заявление: «Мы по-прежнему считаем Советский Союз ответственным за безопасность всех полетов американских, французских и английских самолетов в берлинских коридорах» [644] АВП РФ, ф. 56–6, оп. 28, п. 1447, д. 147, ТАСС, 3.III.1969, л. 12-А. .Но повышенные нотки в этом заявлении не проскальзывали: оно было выдержано в спокойных тонах.

Намного больше тревоги вселяло сообщение американского информационного агентства «Ассошиэйтед Пресс» (АП) от 2 марта 1969 г.: «В союзнических кругах отмечается, что формулировка русского заявления „оставляет открытыми все возможности“ в отношении того, что русские собираются на самом деле предпринять, если западногерманские выборщики направятся сюда (в Западный Берлин — Р. Д.) воздушным путем, чтобы принять участие в выборах нового западногерманского президента… Сформулированное в жестких выражениях русское предостережение говорит о возможности прямого столкновения между западными союзниками и Советским Союзом» [645] Там же. .