Ростислав Долгилевич - Западный Берлин и советская дипломатия (1963–1969 гг.)

28 апреля 1969 г. Шютц заявил, что сенат «с чувством озабоченности» наблюдал проведенные 26 апреля над Берлином маневры советских реактивных истребителей. Мы тем более благодарны трем западным державам-защитницам, подчеркнул Шютц, за то, что они «так быстро и так недвусмысленно» выразили протест против этих действий советских военных властей. Правящий бургомистр подчеркнул, что «Западный Берлин имеет особый статус и уже только поэтому не должен быть местом проведения советских воздушных учений» [680] АВП РФ, ф. 56–6, on. 28, п. 1447, д. 147, ТАСС, 29.IV.1969, л. 7-АД. . Очевидно, эти учения не имели конкретной военной цели. Они носили демонстрационный характер и должны были еще раз напомнить западной стороне о правах СССР в Берлине и о мощи советской военной группировки в ГДР.

В Западном Берлине не прекращались антисоветские акции праворадикальных сил. Серьезный инцидент произошел 30 июля 1969 г. В ранние утренние часы было совершено нападение на бюро западноберлинского представительства советского акционерного общества «Интурист». Злоумышленники разбили камнями витрину бюро и произвели в нее выстрел. ТАСС обращало внимание, что «это нападение было осуществлено в обстановке непрекращающихся неофашистских выходок в городе». Эта преступная акция стала третьей за 1969 г. провокацией против бюро «Интуриста» в Западном Берлине [681] Там же, ТАСС, 31.VII.1969, л. 41 — BE. .

Осуждая провокацию против бюро «Интуриста», газета «Вархайт», орган партии СЕПГ-Западный Берлин, писала: «Поскольку подобного рода нападение уже не первое, то вполне обоснованным является предположение, что преступников следует искать среди антикоммунистических кругов. Однако полиция до сих пор не задержала ни одного из виновных» [682] Die Wahrheit, 31.VII.1969. .

Подобные факторы оказывали, конечно, негативное воздействие на положение дел в западноберлинском вопросе. Но не они определяли основное направление советской политики в отношении Западного Берлина.

После «третьего берлинского кризиса» СССР и его союзники, как и прежде, делали ударение на непринадлежности Западного Берлина к ФРГ. Так, в обращении государств-участников Варшавского договора ко всем европейским странам, принятом на совещании Политического консультативного комитета в Будапеште 17 марта 1969 г., подчеркивалось, что «Западный Берлин имеет особый статус и не принадлежит Западной Германии» [683] Сборник основных документов… (1967–1971), с. 339. . В заявлении Советского правительства от 10 апреля 1969 г. в связи с 20-летием НАТО говорилось, что для обеспечения мира и безопасности в Европе «требуется, чтобы правительство ФРГ отказалось от своих абсолютно незаконных претензий в отношении Западного Берлина, не раз создававших опасные ситуации» [684] Там же, с. 352. .

Вместе с тем советское руководство все больше склонялось к мысли, что СССР «в состоянии поднять акции сторонников большей сбалансированности внешней политики ФРГ, дополняя твердость в отстаивании своих интересов гибкостью и раскрывая потенциал добрососедского сотрудничества» [685] Фалин В. М. Указ, соч., с. 127. . Под сторонниками «большей сбалансированности внешней политики» имелись в виду социал-демократы во главе с В. Брандтом.

Позитивная тенденция в советской политике усиливалась по мере приближения выборов в бундестаг ФРГ в сентябре 1969 г. Ее подметила американская газета «Крисчен сайенс монитор», опубликовавшая в конце июня 1969 г. статью «Москва и западные немцы». Есть признаки того, говорилось в этой статье, что «русские руководители недавно несколько изменили свою политику в отношении западных немцев. Они, по сути дела, пытаются по крайней мере потакать „хорошим“ западным немцам, если не ублажать их… Русские больше не относятся к западногерманским социал-демократам как к потенциальным реваншистам» [686] Christian Science Monitor, 30.VI.1969. .

Сложившиеся условия дипломатия западных держав и ФРГ сочла благоприятными для того, чтобы прозондировать готовность СССР к обсуждению некоторых аспектов западноберлинского вопроса. Еще в 1968 г., будучи министром иностранных дел в западногерманском правительстве «большой коалиции», Брандт убеждал своих коллег из трех западных держав в необходимости начать переговоры с Советским Союзом, чтобы «добиться улучшений в Берлине и для берлинцев» [687] В. Брандт. Указ, соч., с. 230. . В мемуарах Брандт пишет, что во время конференции НАТО в Вашингтоне в апреле 1969 г. министры иностранных дел по его настоянию договорились о том, что три западные державы по официальным каналам выяснят точку зрения СССР по единственной теме: улучшение положения в Берлине и вокруг Берлина. «Послы в Москве, — отмечал Брандт, — сделали соответствующее представление в июле 1969 г. Они изложили Советскому правительству, что федеральное правительство готово к переговорам с ГДР по транспортным проблемам и стремится к улучшению положения в Берлине и вокруг него, особенно в смысле доступа. Затем они дали понять, к каким компромиссам готов Бонн (речь шла о правительстве Большой коалиции) в отношении советских жалоб на некоторые действия ФРГ, относящиеся к Берлину» [688] Там же, с. 230–231. .

По мере приближения сентябрьских 1969 г. выборов в бундестаг советская дипломатия проявляла возраставшую осторожность, стараясь «не навредить» тем силам в ФРГ, с которыми были сопряжены возможности позитивных сдвигов в ее внешней политике. Соответственно изменилась и тональность донесений советского посольства в ГДР в МИД СССР. Так, в телефонограмме П. А. Абрасимова В. М. Фалину от 6 мая 1969 г. сообщалось, что 5 мая на заседании Совета старейшин бундестага было принято решение провести в Западном Берлине 2–4 июня 1969 г. заседания почти всех комитетов бундестага. Однако в противоположность к прежним «берлинским неделям» на этот раз не предусматривалось проведение заседаний фракций бундестага [689] АВП РФ, ф. 742, оп. 14, п. 46, д. 23, л. 85. . Иными словами, была выбрана менее вызывающая и более ограниченная по масштабам форма демонстрации федерального присутствия в Западном Берлине.

Показательно и то, что в информации советского посольства в МИД о визите федерального президента Г. Хайнеманна в Западный Берлин в июле 1969 г. отсутствовали стандартные фразы о «незаконных действиях» ФРГ и «провокационном характере» поездки ее президента в Западный Берлин. Более того, в документе посольства отмечалось, что Хайнеманн «старался не придавать своему пребыванию (в Западном Берлине — Р. Д.) излишней политической остроты. В частности, он не допускал выпадов по адресу ГДР и Советского Союза и выступил на приеме в Шенебергской ратуше с речью, в которой звучали внешне примирительные и конструктивные нотки» [690] Там же, л. 131. . Президент ФРГ подчеркнул также «горячую заинтересованность в том, чтобы Берлин не был яблоком раздора между Востоком и Западом». Он обратился «ко всем сторонам» с призывом распространить разрядку также и на Западный Берлин, превратив его в «исходный пункт» для создания «мирного порядка» в Европе [691] Там же. .