Валерий Байдин - Древнерусское предхристианство

В малонаселённых лесах Восточной Европы границы племён были условными, а в степях ещё более зыбкими. Из-за набегов кочевников славяне то уходили на север, то возвращались к старым пашням, аланы попеременно скрывались в горах и спускались в плодородные долины. Пришлые степняки жили родовыми замкнутыми кланами. Они либо уничтожали местные народы, либо превращали в рабов и данников. Русы называли кочевых тюрков «половцами» (от по́ловый «светложёлтый»). Самоназвания «кипчаки» происходило от тюркского qïfçaq «злосчастный», «печенеги» от bačanak «свояк, свой, родич», имя «торки» (огузы) можно понять, как «люди-стрелы».

Перед лицом жестоких иноземцев причерноморским народам проще всего было сплотиться вокруг древнерусских, открытых иноплеменникам общин. Смешение соседних, во многом сходных славян, готов, алан, аорсов, ясов, касогов и др. было вполне естественным. Эти по преимуществу светловолосые и светлокожие народы были веками знакомы друг с другом, являлись солнцепоклонниками, отличались воинственностью. Совпадали и слова для описания их внешности, которые можно возвести к праэтнониму *rus «русые, светлые». Так называли себя славяне-русы и германоязычные (или ираноязычные) росомоны «рыжие люди, светлые люди», готы слово ros относили к «рыжим» людям, в языках ираноязычных племён самоназвания rus, rusan, roxs значили «светлый, русый». [479]Входя в состав конных отрядов, союзники русов принимали их язык, верования и обычаи, подобно тому, как в недрах именьковской культуры образовалось разноплемённое военное сословие с именем русы. Поддерживаемые вятичами, полянами и северянами, эти полукочевые дружины в IX–X веках ограждали огромное пространство древнерусского мира.

Язык раскрывает понимание дружбы, связанное с открытостью русов близким народам. М.Фасмер считает слово товарищ заимствованием из тюркского (среднеазиатского) tavar «имущество, скот», что неправдоподобно и в смысловом, и в географическом отношениях. Вероятнее всего, оно являлось производным от основы *твор- «создание, изделие», товарищем называли напарника, с кем вместе творят, изготавливают что-либо или продают полученный товар. [480]Другого «чужого, пришельца» русы воспринимали как друга, хотя можно предположить, что первоначально так называли тень человека, идущую рядом, двойника-предка в виде духа. [481]Римляне именовали иностранца hostis «чужеземец, враг». Русы принимали его, как вестника свыше, гость становился приятелем, приятным. При этом ворогом «врагом» считали того, кто отвращался от дружбы и потому становился «отвратным», «неприятным», неприятелем. Сходный смысл носило слово гордый, родственное с город и ограда: «гордыми» называли тех, кто отгораживался от общины- задруги . Опасались людей вероломных — нарушавших веру «присягу, клятву».

Русы не вели религиозных войн. Они отстаивали свою независимость и защищали соплеменников в столкновениях с пришельцами, сражались с соседями за торговые пути. Ибн Фадлан в писаниях первой половины X века упомянул важную подробность: обоюдоострые «мечи русов», она разительно отличала их от плохо вооружённых славян-земледельцев. Некогда подобное различие существовало между «скифами-пахарями» Западного Причерноморья и «скифами-кочевниками» его восточной части.

На северной границе лесостепей русы создавали военные укрепления – города. Об их одежде, похожей на шаровары упоминал Ибн Даста: «/…/ шалвары носят они широкие: сто локтей идет на каждые. Надевая такие шальвары, собирают они их в сборки у колен, к которым затем и привязывают». [482]Бритые наголо, древнерусские воины оставляли на темени или чуть сбоку локон волос в знак посвящения. На ветру этот древний гостец взымался подобно языку пламени – Гостю, сошедшему свыше на почитателей Сварога. Такой локон (оселедец – от искажённого осередец) византийский историк Лев Диакон увидел у князя Святослава Игоревича: «голова у него была совершенно голая, но с одной стороны её свисал клок волос – признак знатности рода». [483]Похожая причёска (айдар) у хазар, печенегов и половцев представляла собою длинную косицу, заплетённую на затылке бритой головы.

«Повесть временных лет» под 964 годом писала о Святославе, под водительством которого русы вновь стали властителями Дона, Восточного Причерноморья и низовьев Волги: «Князю Святославу взрастшю и взмужавшю, нача вон совокупляти многи и храбры, и легко ходя аки пардус, войны многи творяше. Ходя воз по собе не возяше, ни котьла, ни мяс варя, по по-тонку изрезав конину ли, зверину ли, или говядину, на углях испек ядяше, ни шатра имяше, но подклад постлав и седло в головах; такоже и прочий вои его вси бяху. Посылаше к странам глоголя: “хочу на вы ити”». [484]В героическом эпосе Средневековой Европы русским степным витязям соответствовали бродячие рыцари, защитники христиан от иноверных.

Слабые народы погибают в сражениях, сильные в них рождаются. Откупаясь от хазар и защищая свои степные рубежи от пришлых кочевников, потомки поволжских русов начали объединение восточнославянского мира. Они подчинили славян роменской, боршевской и окской археологических культур и двинулись к верховьям Днепра, в земли северян. На рубеже VII и VIII веков под их натиском к возникающему протогосударству присоединились «поляне, яже нынѣ зовомая русь», [485] на юго-востоке это объединение граничило с Хазарским каганатом, на юге – с тюрками Причерноморья. [486]

Собирателями восточнославянских земель могли стать лишь воинственные, властные и безжалостные даже к соплеменникам потомственные воины-русы. Об их жизненном укладе и обычаях свидетельствовал в конце IX – начале X веков арабский путешественник Ибн Даста: «Русы не имеют ни недвижимого имущества, ни деревень, ни пашен; единственный промысел их – торговля собольими, беличьими и другими мехами…». [487]При этом он добавлял, что «городов у них большое число, и живут в довольстве». [488]Это означало, что в перерывах между походами, русы укрывались в крепостях. Они легко перемещались по рекам, вели торговлю, воевали с кочевниками и вступали с ними в союзы, покровительствовали славянам, признавшим их власть, и жестоко карали непокорных сородичей.

На основе «Анонимной географической записки» (не позднее 890-х годов), Ибн Русте, Гардизи, ал-Марвази и автор сочинения «Худуд альАлам» утверждали: «Что же касается русов (ар-русийа), то они /живут/ на острове, окружённом озером. /…/ Они нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, везут в Хазаран и Булгар и там продают. У них нет пашен, а живут они лишь тем, что привозят из земли славян». [489]Русы покоряли сопротивлявшихся соплеменников, не лишая жизни. Их неумолимая власть вызывала не только страх, но и уважение, поскольку обеспечивала защиту от поистине смертельных степных врагов.