Валерий Байдин - Древнерусское предхристианство

Киевский летописец вовсе не стремился с исторической точностью передать события, происшедшие два века назад в далёких Новгородских землях и весьма условно воссоздавал их канву. Сказание о «призвании варягов» сходно с легендами о Кие, Щеке и Хориве, о Чехе, Лехе и Русе, о польских Пясте и Попеле. Особенной фантастичностью от них отличалось лишь история о рождённом от морского чудища основателе меровингской династии во Франции.

Вопреки греческим источникам русь в «Повести» отождествляется не с «народом рос», а с «варягами», при этом под 898 годом летописец добавляет: «А словѣнескъ языкъ и рускый одинъ. От варягъ бо прозвашася русью, а пѣрвѣе бѣша словѣне; аще и поляне звахуся, но словѣньская рѣчь бѣ». [502]Эти слова в сочетании с предыдущими кажутся нагромождением бессмыслицы: «/…/ от тех варягъ прозвашася руская земля, новугородьци, ти суть людье от рода варяжьска, прѣжде бо бѣша словѣне». [503]Происхождение новгородских словен «от рода варяжска» получает объяснение лишь в том случае, если и варяги, и русь являлись славянами по происхождению.

Основываясь на совокупности исторических событий и на косвенных доказательствах, можно выдвинуть несколько предположений. В середине VIII века норманны начали вторгаться в северорусские земли, как и на другие побережья Балтики. Они основали Ладогу и начали взимать дань с окрестных словен. Почти безоружные земледельцы призвали на помощь отряды волжских русов и превратили свои селения в города «крепости». Видимо, потому шведы впоследствии стали называть Русь Gardarike «страна городов». После осад и столкновений, длившихся столетие, русам удалось заключить мир с норманнами, осевшими в Прила-дожье. Они предложили им объединиться в смешанных военных дружинах, возглавить их, выбрать своих вождей для управления пограничными городами-крепостями и стать защитниками славян от пришлых скандинавов. Вместо поборов с местного населения русы призвали соседей-норманнов начать совместные походы в Византию и Персию.

Следуя «Повести временных лет», можно предположить, что в 859 году новгородцы изгнали пришлых варягов, которые попытались взимать дань «с чуди, словен, мери, веси и кривичей» и призвали на помощь отряды варягов, уже давно живших у Ладожского озера и объединившихся с военными дружинами русов. Для этого не нужно было плыть в Швецию. Послы словен отправились «к варягам, к руси» не « за море», а « на море» – к Ладоге, превышающей размерами Финский залив. Переговоры оказались весьма успешны.

Предположительно, именно русы показали варягам волоки и речные пути до Днепра и Волги, помогли устроить стоянки в их верховьях. В конце IX века они совместно основали Рюриково городище на Волхове и Тимирёво на Волге, в начале Х века Гнёздово на Днепре. Драккары плыли к югу и обратно сопровождаемые русскими ладьями. Русы являлись проводниками и переводчиками, снабжали скандинавов пропитанием в славянских землях и защищали от степных кочевников. Так возникли волжский торговый путь через Булгарию и Хазарию до Арабского халифата и путь «из варяг в греки».

Неукротимые скандинавы, местные, а затем и пришлые, превратились в союзников русов и словен. Не сохранилось никаких сведений о войнах и завоеваниях норманнов на Руси. Более того, археологические раскопки показывают, что в IX–XI веках они жили бок о бок со славянами, принимали их язык и легко с ними роднились. В древнерусских землях не было ни одного чисто скандинавского поселения. Для изначально многонациональной Руси, жители которой говорили на одном языке, происхождение варягов, не имело значения. В письменных источниках той поры этноним русь легко соединяли со словами варяг и хакан. Именно так Ибн Даста передаёт имя правителя русов-волынцев из Днепро-Донского междуречья: «Русь имеет царя, который зовется Хакан-русь». [504]Д.И. Иловайский предположил, что своим «именем Русь /…/ отличала себя /…/ от прочих Славян, и как бы придавала себе значение высшего, благородного сословия. По крайней мере, этот оттенок особенно заметен в X и XI вв.». [505]Русы славянских пограничий являлись потомственными воинами и разительно отличались от мирных землепашцев.

С.Ф. Платонов развил эту мысль: русью назывались славяно-варяжские военные отряды, и само это понятие обозначало «войско, дружина». Он заметил, что в таком значении слово русин встречалось еще в XI веке в краткой редакции «Русской правды» и обозначало дружинника, представителя князя, а названием государства стало лишь к началу XII века. Но ещё раньше в этом качестве имя русь «закрепилось за славянским Поднепровьем». [506]Его предположение упускает из вида самоназвание «Русская земля», распространившееся в междуречье Дона и Днепра уже в VIII веке, не отвечает оно и на ключевое замечание Д.И. Иловайского о «варягах, называемых русью»: «Если это были князья только с своим родом, с своею дружиною, в несколько сот, даже в несколько тысяч человек, то как могли они в несколько лет распространить имя Руси от Финского залива до Черного моря и до нижней Волги? /…/ Как могли они так быстро и так основательно обратиться в Славян, не оставив следов ни в языке, ни в каких-либо памятниках?». [507]

Важно понять, как слово варяги вошло в древнерусский язык. Его считают заимствованием из древнесеверогерманского vaeringi (от var «верность, обет, клятва») или из латинского varangus «телохранитель, наемный стражник». Однако прозвище варяги не содержит в своей основе звука – н -. Фонетически к нему ближе βαράγγοι византийских рукописей, похожее на передачу греческими буквами исходной древнерусской, а не западноевропейских форм. Вероятно, на Руси скандинавское вэринги отождествили с древнерусским варяги, производным от глагола варя́ти «предварять, предупреждать» и родственного диалектному варáчъ «хранитель». [508]Русы прозвали норманнов варягами «предваряющими», поскольку избрали их предводителями в совместных военно-торговых походах: они первыми вступали в сражения и получали основную добычу от пошлин с иностранцев, торговли и грабежей. Это предположение объясняет путаницу, возникшую в «Повести», где варяги сопоставлялись с русью и со свеями (а также, с урманами, аньглянами, готами и др.), что явно отделяло их от шведов. Летописец называл народом русь потомков именьковцев, расселившихся среди восточных славян и объединивших их под своим именем, а варягами – военные отряды обрусевших скандинавов, вместе с русами защищавших от пришлых норманнов окраины славянских земель.

В VIII–IX веках норманны и русы нередко враждовали, смешанные варяго-русские отряды распадались, пополнялись то скандинавами, то русами. В летописях воины-русы не раз противопоставлялись воинам- варягам , различие названий «русского» (Чёрного) и «варяжского» (Балтийского) морей сохранялось даже в средневековой письменности. Несомненно, первые киевские князья умело пользовались соперничеством разных по происхождению дружин, попеременно приближали к себе то тех, то других и уравновешивая их притязания.