Луи-Адольф Тьер - История Французской революции. Том 2 [litres]

В довершение сумятицы в дело вмешались англичане. Часть белых призвала их в минуту величайшей опасности и уступила им важный форт Сен-Никола. Комиссар Сантонакс с помощью мулатов и другой части белых сопротивлялся вторжению англичан и наконец счел единственным средством избавиться от них – признать свободу негров, которые примут сторону Республики. Конвент утвердил эту меру и декретом провозгласил всех негров свободными. После этого декрета многие из служивших роялизму перешли на сторону Республики, и англичане, укрепившиеся в форте Сен-Никола, потеряли всякую надежду на обладание этой богатой колонией, которая, пройдя через столько бедствий, достигла наконец самостоятельности. Гваделупу несколько раз брали то одна, то другая сторона, но она окончательно осталась за Францией; Мартиника же пропала безвозвратно.

Пока все эти беспорядки совершались в колониях, на океане произошло важное событие: пришел американский транспорт, которого во французских портах ждали с таким нетерпением. Брестская эскадра в числе тридцати кораблей вышла в море; Жанбон Сент-Андре находился на адмиральском корабле; Вилл аре-Жуайёз был произведен в начальники эскадры; поселяне, никогда не видавшие моря, попали в матросы. И этим матросам, этим офицерам, этим адмиралам, созданным в один день, предстояло бороться с опытнейшим английским флотом.

Вилларе-Жуайёз отплыл 20 мая (1 прериаля) и направил путь свой к острову Флориш, чтобы там поджидать транспорт. По пути он захвалил множество английских торговых судов. Капитаны их говорили: «Вы нас забираете по одному, а адмирал Хау схватит вас оптом». Действительно, этот адмирал крейсировал близ берегов Бретани и Нормандии с тридцатью тремя кораблями и двенадцатью фрегатами. Французская эскадра завидела флот 28 мая (9 прериаля). Экипажи с нетерпением следили за тем, как черные точки становились крупнее, и, когда узнали англичан, разразились радостными криками и стали требовать сражения с тем горячим патриотизмом, которым всегда отличались жители прибрежной полосы. Хотя инструкции, данные адмиралу, разрешали ему сражаться только для спасения транспорта, Жанбон Сент-Андре, сам увлеченный всеобщим энтузиазмом, согласился дать сражение. К вечеру один корабль из арьергарда, «Революционер», убавив число парусов, вступил с англичанами в бой, сражался упорно, но лишился капитана и получил столько повреждений, что пришлось на буксире тащить его в Рошфор. Наступление ночи помешало общей битве.

На другой день эскадры стояли друг перед другом. Английский адмирал маневрировал против французского арьергарда. Французы маневрировали не так хорошо, и двое из их кораблей, «Неукротимый» и «Тираноубийца», затеяли сражение с превосходящими силами и дрались с крайним упорством. Вилларе-Жуайёз приказал подать сражающимся кораблям помощь, но его приказания не были ни хорошо поняты, ни хорошо исполнены, так что он двинулся вперед, рискуя тем, что за ним не последует никто. Однако вся эскадра скоро атаковала неприятеля и заставила его отступить. К несчастью, французы не сумели остаться под ветром и потому только жестоко обстреливали английские суда, но не могли пуститься за ними в погоню. За французами, однако, остались два корабля и место сражения.

Густой туман окутал обе эскадры 30 и 31 мая. Французы старались завлечь англичан на север и запад от пути, по которому должен был прийти транспорт. Первого июня (13 прериаля) туман рассеялся и яркое солнце осветило оба флота. У французов осталось только двадцать шесть кораблей, тогда как у неприятеля их было тридцать шесть, но они снова требовали сражения, и следовало удовлетворить их желание, чтобы занять англичан.

Это второе сражение, одно из достопамятнейших в истории океана, началось в 9 часов утра. Адмирал Хау двинулся вперед с намерением перерезать французскую линию. Ошибочный маневр корабля «Гора» позволил ему прорвать линию, отрезать левое крыло и налечь на него всеми силами. Правое крыло и авангард оказались одни. Адмирал хотел собрать их и идти на английскую эскадру, но ветер был встречный, и он целых пять часов не мог подойти к месту сражения. Тем временем отрезанные от него корабли дрались с необычайным геройством. Англичане, более искусные по части маневров, теряли свое преимущество в непосредственных стычках между кораблями, потому что французы шли на абордаж с ужасным ожесточением и поддерживали страшный огонь. Среди этого жаркого дела корабль «Мститель», лишенный мачт, полуразрушенный, готовый идти ко дну, отказался опустить свой флаг. Англичане прекратили огонь и удалились, изумленные такой отчаянной храбростью.

Были захвачены шесть французских кораблей. На следующий день Вилларе-Жуайёз, соединив свой авангард с правым крылом, хотел отбить у англичан добычу. Но Жанбон Сент-Андре не допустил нового сражения, несмотря на энтузиазм экипажей, и англичанам дали спокойно возвратиться в порт. Они были почти испуганы своей победой и искренне удивлялись храбрости молодых французских моряков. Но главная цель этого страшного столкновения была достигнута: адмирал Ван Стабель в самый день битвы прошел там, где произошло сражение, нашел море покрытым обломками и благополучно вошел во французские порты.

Таким образом, 1794 год начался для французов блистательно и со славой, они одержали победы на Пиренеях и в Альпах, приняли грозное положение в Нидерландах, а на море вели себя геройски и были настолько сильны, что заставили англичан дорого заплатить за свою победу.

Административные труды комитета – Состояние тюрем; политические гонения и казни – Празднество в честь Высшего существа – Закон 22 прериаля – Крайний террор – Удаление Робеспьера

Пока Республика одерживала внешние победы, ее внутреннее состояние по-прежнему оставалось ненормальным. Недуги были всё те же: ассигнации, максимум, скудость припасов, закон о подозрительных, Революционный трибунал.

Затруднения, вытекающие из необходимости управлять всеми движениями торговли, только всё возрастали. Приходилось беспрестанно подвергать закон о максимуме каким-то новым видоизменениям. Но если множество предметов приходилось исключать из максимума, то множество других необходимо было вносить в него. От этих мер происходили те же неудобства: застой в торговле, закрытие рынков или тайная торговля – и тут уже власть была бессильна. Если она и могла выпуском ассигнаций реализовать ценность национальных имуществ, а посредством максимума поставить ассигнации в правильное отношение к товарам, но нельзя было никакими средствами препятствовать скрытию товаров от покупателей или вовсе остановке производства. Поэтому не было конца жалобам против торговцев, удалявшихся от дел или запиравших свои лавки.