Наум Синдаловский - Мятежный Петербург. Сто лет бунтов, восстаний и революций в городском фольклоре

Революцию Александр Фёдорович Керенский так и не принял. За несколько лет до смерти будто бы связался с советским правительством с просьбой разрешить ему посетить родину. Ему готовы были разрешить, но с единственным условием: он должен признать Октябрьскую революцию. Керенский отказался и тем самым обрёк себя на вечное изгнание. Тогда у него появилось ещё одно прозвище:

«Агасфер русской революции». Напомним, что в христианской традиции Агасфер — это человек, который подгонял Иисуса Христа, когда тот нёс крест на Голгофу. За это бог обрёк этого человека на вечные скитания.

О собственной роли в событиях 1917 года он сам высказался в одном из интервью. На вопрос корреспондента: «Можно ли было избежать победы большевиков в 1917 году?» — бывший первый председатель Временного правительства свободной России Александр Фёдорович Керенский ответил: «Можно было. Однако для этого надо было расстрелять одного человека». — «Ленина?» — «Нет, Керенского».

Буржуазно-демократический строй, установленный в стране Февральской революцией, продержался недолго. К концу лета 1917 года авторитет Временного правительства и его председателя Александра Фёдоровича Керенского среди населения резко упал. Одни не могли ему простить поражения русских войск на германском фронте, другие — либерального отношения к большевикам, открыто готовившим вооружённое восстание против правительства, третьи — разрухи в экономике и на транспорте. Особую ненависть вызывал Керенский в пролетарской среде. О нём пели частушки:

Всё неумолимо шло к известной октябрьской развязке. Уже тогда власть, что называется, валялась под ногами. Образно говоря, оставалось только нагнуться и подобрать её. Так оно и случилось. К власти в России пришли большевики. Понятно, что оценка Февральской революции сразу же получила идеологическую окраску. В большевистской печати один за другим появлялись слоганы, многие из которых превратились в пословицы: «Февралём встречают, Октябрём провожают» и «Февраль Октябрю не товарищ». Так закончился один из удивительнейших периодов отечественной истории. Он был коротким, и, может быть, поэтому его демократические уроки российские граждане так и не успели ни понять, ни усвоить.

Февральская революция позволила большевикам выйти из подполья, занять легальное положение в обществе и принять активное участие в политической жизни страны. В Петроград из эмиграции, из тюрем и ссылок один за другим возвращаются скрывавшиеся за рубежом и осуждённые царским судом лидеры и рядовые члены большевистской партии. По инициативе большевиков в Петрограде создаются советы рабочих и солдатских депутатов. В Петрограде их называли «советы рабочих и дезертирских депутатов». Основная их часть состояла из солдат, дезертировавших с фронтов Первой мировой войны.

Очень скоро советы начинают противопоставлять себя буржуазному Временному правительству. Возникает опасное двоевластие. С одной стороны — правительство, состоящее в основном из представителей буржуазного класса, с другой — советы, в состав которых вошли представители рабочего класса, матросов и солдат.

Особняк Матильды Кшесинской

Летом 1917 года большевикам удалось занять в Петрограде два пустующих в то время здания, которые до сих пор считаются памятниками революции. В апреле 1917 года в особняк балерины Мариинского театра Матильды Кшесинской, покинувшей Россию после Февральской революции, въехали Центральный комитет партии большевиков и так называемая Военная организация РСДРП, или «Военка», как её называли в народе.

Тогда же, согласно легендам, во дворе особняка зарыли огромные деньги, будто бы полученные большевиками от германского генерального штаба для организации революционного переворота в России. Между прочим, через 80 лет эта фантастическая легенда трансформировалась в предание о том, будто бы этот клад зарыли не большевики, а сама Матильда Кшесинская перед бегством из Петрограда. В современном варианте эту легенду реанимировал двоюродный правнук балерины, депутат Государственной думы Константин Севенард. Он же будто бы собирается этот клад откопать.

Легенды о кладах на пустом месте не рождаются, их корни, как правило, уходят в глубины реальных событий.

По одной из них, Николай II перед отречением от престола передал своей бывшей любовнице сокровища из императорской казны. По другой легенде, большевики, вернувшись в апреле 1917 года в Россию из Германии, привезли с собой некое золото, которое закопали во дворе особняка Кшесинской. Согласно третьей легенде, зарытые сокровища принадлежат самой Кшесинской, которая, в надежде вскоре вернуться, спрятала их перед бегством за границу.

Есть и четвёртая легенда, согласно которой во время одной из крупнейших большевистских акций в Тифлисе захватили 250 тысяч рублей. Однако использовать эти деньги на революционные цели не было никакой возможности. Все номера купюр загодя переписали, о них знала полиция. Тогда большевики решили подделать номера денежных знаков. Художники провели операцию так искусно, что забраковали только две купюры, первые цифры номеров которых оказались несколько сдвинутыми. И тогда, согласно легенде, кому-то из экспроприаторов пришла в голову мысль сохранить эти купюры для истории. Их запаяли в бутылку и упрятали в землю. Ныне эти купюры будто бы хранятся в Музее политической истории России, занимающем бывший особняк Матильды Кшесинской.

Другим зданием, экспроприированным большевиками, стал пустующий во время летних каникул Смольный институт благородных девиц. 4 августа 1917 года в помещения Смольного въехали Всероссийский центральный исполнительный комитет Советов (ВЦИК) и Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов. Смольный фактически превратился в боевой штаб по подготовке революционного переворота. В одном из школьных сочинений об этом сказано так: «Штаб революции находился в Смольном, а раньше там был Институт благородных девчонок».