Вольфганг Акунов - Гунны — страх и ужас всей Вселенной

Решающая битва за наследие Аттилы разыгралась на реке, которую напрасно ищут до сих пор. Что само по себе довольно странно – все-таки, событие мирового значения…

Начнем с краткого сообщения об этой «битве эпигонов» Иордана, нашего главного источника:

«После того как все было закончено, между наследниками Аттилы возгорелся спор за власть, потому что свойственно юношескому духу состязаться за честь властвования, – и пока они, неразумные, все вместе стремились повелевать, все же вместе и утеряли власть. Так часто преизбыток наследников обременяет царство больше, чем их недостаток. Сыновья Аттилы, коих, по распущенности его похоти, [насчитывалось] чуть ли не целые народы, требовали разделения племен жребием поровну, причем надо было бы подвергнуть жеребьевке, подобно челяди, воинственных королей (царей – В.А.) вместе с их племенами» («Гетика»).

Под «воинственными королями (царями)» гот Иордан, наверно, подразумевал не василевса Маркиана (хотя тот был, конечно, храбрым воином, не устрашившимся Аттилы) и уж тем более не Валентиниана III, вошедшего в историю, цепляясь за подол своей регентши-матери, а германских вождей времен «Великого Переселения народов». Много лет они были не столько данниками Аттилы, сколько его верными соратниками и советниками. Теперь, однако, не желали «автоматически» становиться «наследственными» данниками сыновей покойного. Только лишь потому, что были подчинены Аттилой 20 лет тому назад.

Первыми отделились от гуннского племенного союза остготы, прошедшие самую суровую проверку в ходе братоубийственной (для готов) гунно-римской войны 451 г. и понесшие особенно тяжелые потери в Каталаунской битве. Когда же вслед за ними и гепид Ардарих, не сумев найти общего языка с сыновьями Аттилы, перешел из гуннского в германский лагерь, он, силою вещей, сразу стал главой «отступников». И снова, как 80 годами ранее, при Германарихе, гунны сошлись с германцами на поле битвы. Но Ардарих, хотя уже далеко не юноша, был моложе Эрманариха. В отличие от 110-летнего, страдавшего от раны Аирманареикса, Ардарих принял бой – и победил «кентавров».

Иордан оставил нам описание и этой битвы (за которой в Новом Риме, надо думать, наблюдали, как за схваткой на арене цирка, потирая руки):

«И вот» – пишет он в своей поучительной манере – «все вооружаются для взаимной погибели, и сражение происходит в Паннонии, близ реки, название которой – Недао. Туда сошлись разные племена, которые Аттила держал в своем подчинении; отпадают друг от друга королевства с их племенами, единое тело обращается в разрозненные члены; однако они не сострадают страданию целого, но, по отсечении главы, неистовствуют друг против друга. И это сильнейшие племена, которые никогда не могли бы найти себе равных [в бою], если бы не стали поражать себя взаимными ранами и самих же себя раздирать [на части]» («Гетика»).

Иными словами, на этой паннонской речушке повторилась битва на Каталаунских полях. Лучшие воины столетия – гунны и германцы, сошлись в схватке не на жизнь, а на смерть. Римляне (и те, кто именовал себя в описываемый период таковыми) давно уже сошли со сцены:

«Думаю, что там было зрелище, достойное удивления: можно было видеть и гота, сражающегося копьями, и гепида, безумствующего мечом, и руга, переламывающего дротики в его [гепида?] ране (или: руга, обламывающего в своей ране пронзившие его стрелы – В.А.), и свава, отважно действующего дубинкой (или: бьющегося пешим – В.А.), а гунна – стрелой, и алана, строящего ряды с тяжелым, а герула – с легким оружием (или: аланов, строящих в боевой порядок свои тяжеловооруженные массы, и герулов, строящих свою легковооруженную пехоту – В.А.)» («Гетика»).

Поначалу казалось, что боевое искусство гуннских конных лучников, господствовавших на поле боя до начала рукопашной схватки, принесет победу гуннам. Но затем напор гуннов уступил стойкости, сплоченности и высокому боевому духу германцев, дравшихся под началом своих давних вождей. Первыми сумели вклиниться в гуннские ряды свирепые гепиды.

«Итак, после многочисленных и тяжелых схваток, победа неожиданно оказалась благосклонной к гепидам: почти тридцать тысяч как гуннов, так и других племен, которые помогали гуннам, умертвил меч Ардариха вместе со всеми восставшими. В этой битве был убит старший сын Аттилы по имени Эллак (Еллах), которого, как рассказывают, отец настолько любил больше остальных, что предпочитал бы его на престоле всем другим детям своим. Но желанию отца не сочувствовала фортуна» («Гетика»).

Дело было, думается, не в сочувствии известной своей переменчивостью фортуны, а в том, что до воли мертвого Аттилы не было дела никому из его сородичей и соратников. «Живому псу лучше, чем мертвому льву»…

«Перебив множество врагов, [Эллак] погиб, как известно, столь мужественно, что такой славной кончины пожелал бы и отец, будь он жив» – пишет Иордан. Пишет, опять-таки критикуя гедониста Аттилу, умершего на пике плотских наслаждений, а не на поле боя, как приличествовало бы варварскому вождю (с германской точки зрения). Не могла не сказаться в Иордане его готская кровь! «Остальных братьев (сыновей Аттилы – В.А.), когда этот был убит, погнали (на юго-восток – В.А.) вплоть до берега Понтийского моря, где, как мы уже описывали, сидели раньше готы. Так отступили гунны, перед которыми, казалось, отступала вселенная. Настолько губителен раскол, что разделенные низвергаются, тогда как соединенными силами они же наводили ужас» («Гетика»).

Так совершилась месть германцев гуннам за погубленного теми Германариха (конечно, запоздалая, но оттого не менее кровавая)…

Почему-то историки интересовались локализацией этой последней, решающей для судьбы гуннов и Европы, битвы на реке Недао (Недад), меньше, чем локализацией места «битвы народов» на Каталаунских полях. С точки зрения Менхен-Хельфена, необходимо было сначала точно определить, что Иордан понимал под «Паннонией». Потому что о Недао нам известно лишь одно – эта река протекала по Паннонии.

Невозможным оказалось локализовать и город с таким названием (возможно, названный по реке). Город с похожим названием – Нато – находился не в Паннонии, а в Мезии (на территории современной Болгарии). К тому же реки, как и города, нередко меняют названия. По мнению Шрайбера, битва могла произойти на одном из правых притоков протекающего через Паннонию Дануба. Скорее всего – на реке Капош, протекающей через всю территорию между Дравом (современной Дравой) и Данубием-Истром-Дунаем. Эту реку должно было форсировать войско соединенных германских племен, стремившееся ударить гуннам в центр и оттеснить «конных дьяволов» на юго-восток. Капош вполне мог быть «паннонской рекой» Недао. Тем более что частичка «вар» в названии расположенного на реке Капош венгерского города Капошвар, означающая по-венгерски «крепость» – гуннского происхождения. Получается, что город на реке Капош-Недао был некогда гуннской крепостью? Темна вода во облацех…