Вольфганг Акунов - Гунны — страх и ужас всей Вселенной

Согласно одному из древних мадьярских сказаний, включающему в местную легендарную традицию имена исторических персонажей, объединенное войско германцев, выступившее против гуннов, возглавляет известный по многим сагам Дитрих Бернский (Тидрек, преображенный сказителями до неузнаваемости Теодорих Остготский). Скрестивший, однако, мечи не с сыновьями Аттилы, а с самим Аттилой (видно, вставшим ради такого случая из гроба). «Сказка – ложь, да в ней намек»… Кое-какие детали сказания, возможно способны пролить свет на таинственную битву при Недао. По легенде, пока Дитрих Бернский собирает свои войска под стенами Потенцианы, гунны на плотах из надутых бурдюков переправляются через Дунай и молниеносно нападают на арьергард и обоз германцев. Обеспокоенный этим, Дитрих Бернский отходит в район Секешфехервара, но затем под Тарноком дает бой преследующим его гуннам. Германцы побеждают, перебив 125 000 отборных гуннских воинов, но и сами понеся тяжелые потери. Любопытная деталь: в битве гибнет гуннский военачальник Кеве. Гунны специально возвращаются на поле брани, чтобы найти его тело и похоронить героя со всеми подобающими почестями. Погребальный курган был увенчан памятником из камней, по которому возникшее на месте битвы поселение получило название Кевехаза, т.е. «Дом (хаза=хата) Кеве».

Если верить географическим картам, то деревня Тарнок расположена примерно в 25 км к юго-западу от Будапешта на одном из правых притоков Дуная (Недао?).

Естественно, исход сражения при Недао гораздо важнее его точной локализации. В отличие от «битвы народов» при Каталауне, исход его не вызывает никаких сомнений. Мало того, что гунны были разбиты наголову. В сражении пал Эллак – старший и самый «перспективный» сын Аттилы…

В 454 г. исполнился, наконец, земной жребий патриция Аэция, зарубленного или заколотого (по некоторым версиям – с помощью евнуха, которого звали то ли Ираклий, то ли Плацид) вероломным августом Валентинианом III. Тот был так доволен единственным самостоятельным (?) в своей жизни поступком, что даже похвастался им перед придворными. В ответ на похвальбу один из них, вместо ожидаемого одобрения, заметил, что западно-римский император сам левой рукой отрубил себе правую. Есть версия, будто Аэций был убит по обвинению в том, что якобы сознательно отдал Аттиле на разорение Италию. Но Иордан придерживается на этот счет иного мнения:

«Когда император Валентиниан стал взрослым, то, боясь, как бы Аэций не умертвил его ради власти, он убил Аэция без всякого к тому повода. Но позднее, когда император Валентиниан, сидя в кресле на Марсовом поле, произносил речь, обращенную к народу, он сам погиб от меча напавшего на него Окцилы, телохранителя Аэция» («Гетика»).

«Так погиб Аэций, воинственнейший муж и некогда ужас могущественного короля (царя – В.А.) Аттилы, а вместе с ним пала и Западная (Римская – В.А.) империя, и благо государства, и их уже более не удалось восстановить» (Павел Диакон).

«Аэций был последним римлянином на Западе, который отстаивал – и защищал с оружием в руках – нечто, хотя бы отдаленно напоминающее интересы Империи (хотя это, правда, не уберегло его от кинжала императора Валентиниана III)» (Уоллес-Хедрилл).

В 455 г. царь осевших в римской Северной Африке вандалов и аланов Гейзерих разграбил Первый Рим на Тибре. А через 21 год после разграбления Ветхого Рима вандалами Западная Римская империя фактически прекратила свое существование. «Сик транзит глория мунди», как говорили в таких случаях древние римляне. Так проходит слава мира.

Придя в себя после разгрома при Недао, уцелевшие сыновья Аттилы собрались на совет и поклялись впредь действовать сплоченно и согласованно. Однако вскоре они опять разделились на группы, возглавляемые фактически их матерями, чье влияние в итоге возобладало над желанием во что бы то ни стало сохранить совместное наследие общего всем могущественного, но, увы, переселившегося в мир иной отца.

Одну из партий, на которые разделились гунны, возглавил Денгизих (Денгизик, Дингизих), сын Аттилы, больше всех (кроме павшего при Недао храброго Эллака) походивший на отца. Другую группу возглавлял Эрнак (Эрнах, Гернак, Эрнек, Ирник, Ирна, Геран), любимый сын Аттилы (если верить Приску, удостоенный тем даже чести разделять с ним пиршественное ложе). Эрнака поддерживал младший, единоутробный брат Эмнедзар (Узендур), призвавший, вместе с братом, гуннов перейти к оседлой жизни.

Два других сына Аттилы, несомненно, сыгравших важную роль в исходе совещания, известны только по легендам, создатели которых, однако, явно не сомневались в их историчности (в отличие от позднейших историков). Это Алдарий (сын Аттилы от бургундки Ильдико-Кримгильды) и Хаба (Каба) – сын Аттилы от Гонории, сестры императора западной части «Ромейской василии».

Мы не знаем точно, чем завершился совет, но сыновья Аттилы поначалу жили между собой в мире. Они совместно снарядились на новую войну, совместно напали в 455 г. на остготов (но не на гепидов, что следует отметить особо). Очевидно, сыновья Аттилы понимали, что гепидский царь Ардарих был не обычным «изменником» или «отступником», а вполне законным, легитимным претендентом на власть и преемство Аттилы. Возможно, сыграло определенную роль и его родство с племянником, сыном Атилы Гиесмом. Ведь Ардарих был, как-никак, шурином усопшего «Бича Божьего». Истинными предателями, или, выражаясь по-гуннски, «беглыми рабами», были для гуннов грейтунги-остготы. Именно на остроготов гунны и напали в 455 г.

Римские аванпосты всполошились. Но гунны успокоили римлян, заверив их, что идут карать «перебежчиков». Поскольку вопрос о «перебежчиках» всегда играл, как нам уже известно, особенно важную роль в переговорах римлян с гуннами, римские пограничники позволили гуннам беспрепятственно перейти Дануб. На южном берегу Истра гунны переформировались и так быстро домчались до остготских областей между Савией и Дравом (современной Дравой), что Вала-мир, на которого «видимые бесы» обрушились в первую очередь, был захвачен врасплох. Он даже не успел поднять по тревоге своих воинов (живших, в отличие от римлян, не в лагерных казармах, а в своих селениях, с семьями) и противопоставить гуннам сплоченный фронт всех грейтунгов. Ему (естественно, не предупрежденному вовремя римлянами) пришлось какое-то время отходить под гуннским натиском. Включая, в ходе (более-менее) организованного отступления, в ряды своего войска подходившие подкрепления и выбирая местность, способную дать в битве преимущество остготской пехоте перед гуннской конницей. Валамиру удалось измотать гуннов в болотистых савийских лесах (как когда-то, если верить Иордану, гуннам Баламбера – измотать аланов). Когда гунны, заплутавшиеся и измотанные, безнадежно увязли в болотах, остготы двинулись на утративших подвижность, обессиленных «кентавров», обращая гуннов в бегство, отряд за отрядом.