Вольфганг Акунов - Гунны — страх и ужас всей Вселенной

Даже гунны, несмотря на быстроту своих коней, мощь своих луков и арканов и свою многократно засвидетельствованную жажду крови и добычи, не довели порученное им дело до конца, оставив в живых несколько тысяч бургундов. И эти недорезанные тронулись прочь от насиженных мест, разоренных дотла, вверх по течению Рена. Уже не народ, но все еще племя. Ведь на территории их прирейнского царства кое-кто наверняка смог избежать главного удара гуннов. Особенно велики были, естественно, потери среди мужской части населения. Ведь именно бургундские мужи пытались противостоять с оружием в руках очередному гуннскому набегу. И были почти поголовно перебиты.

Достойно уважения потомства жизнелюбие, проявленное побежденными бургундами в их новых местах расселения вокруг Леманнского озера. Среди многочисленных племен, перемолотых беспощадными жерновами истории, раздавленных колесами кочевых кибиток, именно бургунды выделяются своей выдающейся жизненной стойкостью. Как, впрочем, и своими качествами высокоодаренных ремесленников.

Из судебника бургундов, составленного, на латинском языке, через несколько десятилетий после постигшей их народ повторной катастрофы, видно, как происходил процесс их нового сплочения. Ибо судебник, закон (и не только закон Моисеев) – это нечто большее, чем просто свод законов в нашем современном понимании. В нем заключена вся жизнь народа (а не государства). В этом «Лекс бургундиорум» («Бургундской правде») особую роль играют ремесленники. И прежде всего – работающие по дереву (резчики, плотники – совсем как в «Церковной истории» Сократа Схоластика), но также кузнецы и другие.

Имевшиеся среди них истинные мастера своего дела – подобно хромому, как Гефест-Вулкан, кузнецу-кудеснику Виланду (Вёлунду), прообразу булгаковского Воланда – из нордической саги, пользовавшиеся уважением соплеменников (смешанным с суеверным страхом), достигли особого искусства в изготовлении чудодейственных поясных пряжек. Свойственное древним бургундам представление о том, что пояс придавал своему владельцу силу, что распоясанное тело становилось бессильным, перешло от них в средневерхненемецкую «Песнь о Нибелунгах» (помните, как Зигфрид, сняв с Брунгильды силой придававший ей невиданную мощь волшебный пояс, сделал богатыршу слабой и покорной своему супругу Гунтеру Бургундскому – преображенному легендой Гундихарию?). Именно этот след сохраненной в ней древней традиции (как и другие) придают в наших глазах «Песни» особую историческую ценность. Хотя многие (как это ни странно) впоследствии ставили под вопрос ее художественную ценность. Среди этих скептиков был, между прочим, и столь «просвещенный» монарх, как прусский «король-философ» Фридрих II Великий, друг «короля философов» Вольтера, воспитанный в духе совершенно иной литературной традиции, а точнее – моды.

Наряду с отдельными предметами, традиции жизни бургундского народа сохранились, прежде всего, в форме бургундских домов. Хотя дома переселенных бургундов в долинах их новой родины строились чаще не из дерева, как на берегах Рена, а из камня, выломанного из местных гор. Возможно, что бургунды научились строить каменные дома у своих победителей – римлян.

В центре дома располагалась просторная кухня с лавками вдоль стен. Эта было исконно германское жилое помещение, сохранившееся почти в первозданном виде через полтысячелетия после начала переселения бургундионов, после утраты ими своих древнейших корней. Ведущих, возможно, действительно на балтийский остров Борнгольм, легендарную прародину бургундов. Над очагом поднимался сложенный из брусьев дымоход, ведший на крышу и снабженный задвижками, позволявшими регулировать отвод дыма и освещение. Не исключено, что эти усовершенствования были заимствованы бургундами в римской Германии. Там они могли многому научиться, даже прожив среди римлян всего лишь несколько десятков лет.

Хотя все это было изготовлено из камня, но указывало на то, что бургундские строители продолжали, так сказать, мыслить в дереве. Они же были все-таки народом плотников, как подметил еще Сократ Схоластик. И не смогли сделать только одного. А именно – срубить на лесистом берегу полноводного Рена большую деревянную крепость«бург». Откопав которую, потомки смогли бы сказать: здесь жили Гунтер и Брунгильда, Зигфрид и Кримгильда, пока на них не ополчились гунны…

Когда бургунды пали жертвой последнего нашествия гуннов, оказавшегося для них роковым, Аттила царствовал над гуннами уже не менее двух лет. Период с 434 по 439 г. считается самым «темным» в его биографии. Это пятилетие лишь местами, словно блуждающими огоньками, озаряется отдельными краткими сообщениями латино- или грекоязычных хронистов агонизирующего Рима. То, что эта агония затянется еще на целое тысячелетие, до самого взятия Второго Рима на Босфоре турками в 1453 г., да и после этого идея «Вечного Рима» отнюдь не умрет, возродившись в виде «Третьего Рима», «Третьего рейха» и т.д., было еще никому не известно. А ведь именно в те «темные», почти не освещенные историками годы, несомненно, в голове Аттилы созревали судьбоносные решения, благодаря которым гуннский «батюшка» вошел в историю.

Вряд ли великий самодержец гуннов снизошел бы до того, чтобы, с высоты своего величия, уделять особое внимание такому мелкому вопросу, как ликвидация вормских бургундов. Вряд ли он лично руководил операцией по разгрому бургундского войска на Рене. Но это вовсе не исключено. Хотя авторитетные историки и утверждают: «Аттила не участвовал в борьбе с бургундами, и они не являлись к его двору» (Гомейер).

Между прочим, в «Песни о Нибелунгах» Аттила-Этцель тоже не является к бургундам в Вормс во главе войска собственной персоной. По воле анонимного автора «Песни», несомненно, понимавшего, что без описания вооруженного конфликта бургундов с гуннами, неизгладимо сохранившегося в коллективной памяти, никак не обойтись, бургунды отправляются по светлому Дунаю на восток. Туда, где в самом деле находилась историческая ставка-двор гуннского царя – центр притяжения для послов всех стран и народов.

Это плавание обреченных на гибель бургундских витязей по великой реке, связующей сердце Европы с Востоком, образует кульминацию развития сюжета «Песни». Героической поэмы, написанной (или, скорее, записанной), вероятнее всего, в пору Высокого Средневековья при дворе австрийских герцогов из дома Бабенбергов – столпов «Священной Римской империи (германской нации)». «Именно в силу данного обстоятельства ее текст содержит скрытую рекламу вахауских вин» (Шрайбер). Что явствует из описания приема, данного едущим ко двору Аттилы бургундам в Бехларенском замке маркграфа Рюдегера: