Майкл Ко - Разгадка кода майя: как ученые расшифровали письменность древней цивилизации

Мне уже было ясно, что на расписной керамике были разные виды текстов в зависимости от их тематического распределения. Те, что я назвал основными текстами, обычно появлялись в горизонтальной полосе по венчику вазы или в вертикальной панели, отделенной от сцены, в то время как вспомогательные находились внутри сцены и были связаны с ее участниками. Мое предположение, основанное на сравнении с текстами каменных притолок, заключалось в том, что вспомогательные тексты содержали имена и, возможно, титулы главных персонажей, чаще всего неземных обитателей Шибальбы. Более поздние исследования показали, что это предположение было верным: определенные боги могут быть связаны с определенными именными иероглифами и даже с эмблемными иероглифами – у богов тоже были свои города.

Более того, я заметил, что во многих основных текстах одни и те же иероглифы с небольшими вариациями появлялись снова и снова и в одном и том же порядке. Это вызвало у меня столь жгучее любопытство, что едва мы с детьми вернулись в наш фермерский дом 1810 года постройки, я разрезал эти тексты на отдельные иероглифы, а затем выстроил одинаковые иероглифы в вертикальные столбцы. Стало понятно, что я имел дело с какой-то стандартной формулой, которую я окрестил «основным стандартом». Эта формула почти всегда начиналась с иероглифической комбинации, состоящей из главного знака и двух аффиксов; эту комбинацию я обозначил условно как «начальный знак». Порядок появления около двух десятков знаков был абсолютно фиксирован (я дал им всем условные обозначения типа иероглиф «крыло и пятиточечный знак» или иероглиф «рука и обезьяна» в чисто мнемонических целях), но ни один текст никогда не содержал их всех. На некоторых сосудах могло быть только несколько иероглифов из «основного стандарта» – в таких сокращенных вариантах обычно записывались начальный знак, иероглиф в виде головы «Бог N» и иероглиф «крыло и пятиточечный знак» (в точно таком порядке).

Я отметил также интересные примеры замещения знаков, которые в будущем позволят по-новому взглянуть на то, что представляют собой некоторые части «основного стандарта». Но эпиграфисты, которые откроют эти новые перспективы, еще ходили тогда в начальную школу.

Рис. 50. Текст «основного стандарта»: а) «начальный знак»; б) иероглиф в виде ступени (иногда заменяется иероглифом в виде головы «Бога N»); в) иероглиф «крыло и пятиточечный знак»; г) иероглиф «змеиный сегмент»; д) иероглиф в виде лица с элементом «IL» на щеке; е) иероглиф «Мулук»; ё) иероглиф в виде рыбы; ж) иероглиф «грызун с костью»; з) иероглиф «рука и обезьяна». (Обратите внимание, что все это условные названия, а не настоящие чтения.)

В чем был смысл формулы «основного стандарта»? Она не имела отношения к действиям отдельных лиц, будь то лица религиозные или светские, поскольку их описывали вспомогательные тексты. Но так как за «основным стандартом» нередко следовали имена, эмблемные иероглифы и титулы ba-ka-b ( a ), bakab ( бакаб ), часто встречающиеся на монументах, я был уверен, что эти последние иероглифы называли владельца или покровителя и его (или ее) город. А если взять в расчет мою интерпретацию изображений на погребальной керамике майя как связанных с подземным миром, то неудивительно и второе мое предположение: «основной стандарт» может быть письменной формой заупокойного заклинания, подобно египетской Книге мертвых, оповещающей душу покойного о том, что она встретит на своем пути в Шибальбу. Вся история о близнецах-героях была своего рода притчей о смерти и преображении для элиты майя, так почему же не мог существовать текст или заклинание, помогающий уважаемым усопшим?

Это была всего лишь рабочая гипотеза, а гипотезы могут быть изменены или даже разрушены, когда появляются более правдоподобные объяснения. Так и случилось в 1980-х годах, по крайней мере частично, с моей гипотезой погребальных заупокойных заклинаний в «основном стандарте».

Выставка Гролье была лишь первой из нескольких выставок живописной керамики майя, которые я организовал. Вторая прошла в Принстонской художественной галерее, которой руководил Джилетт Гриффин [10], а третья – в Израильском музее в Иерусалиме [11]. К тому времени камера Керра для изготовления развернутых изображений использовалась в полной мере. Я считал, что все материалы выставки, пусть даже они добыты грабителями (как, впрочем, большинство греческих горшков или китайских бронзовых сосудов), должны быть опубликованы в открытом доступе, чтобы специалисты могли их изучать.

Одна из разновидностей керамики была новой для майянистики: вазы были расписаны каллиграфически изящно, черным или коричневым по кремовому или светло-коричневому фону. Мне показалось, что они созданы теми же художниками-писцами, которые могли бы писать классические кодексы майя, поэтому я назвал их вазами в стиле кодексов. Вскоре «настоящие полевые археологи» объявили их все поддельными, поскольку никто и никогда не обнаруживал таких артефактов в раскопках. Со временем, однако, керамика в стиле кодексов была найдена сначала при раскопках в Накбе, а затем и на некоторых других памятниках, включая Калакмуль, так что очередной конфуз полевиков может быть забыт [12].

Рис. 51. Боги-покровители писцов на вазах классического периода:

а) Бог-Кролик пишет в кодексе; б) обезьяны-писцы.

На некоторых из ваз в стиле кодексов были изображены пары особей с обезьяноподобными лицами, занимавшиеся письмом на сложенных в гармошку кодексах в обложках, покрытых шкурой ягуара. Эти радостные маньяки, как и другие боги-писцы, в одной руке держали кисточки, а в другой – чернильницы в форме половинки раковины (рис. 51) [13]. И вновь меня поразили параллели с «Пополь-Вухом»: когда герои-близнецы были еще маленькими мальчиками, совершенствовавшимися в искусстве стрельбы из духовых трубок и охотившимися на птиц, их довольно строгая бабушка, пожилая Богиня-Создательница в космологии майя, отдавала предпочтение их противным старшим сводным братьям Хун-Бацу и Хун-Чуэну («1 Обезьяна» и «1 Ремесленник»). Однажды близнецы, с малых лет великие трикстеры, уговорили этих двух пакостников взобраться на высокое дерево, чтобы достать птиц, застрявших в ветвях, но сводные братья застряли там сами. С помощью магических средств близнецы наделили своих обидчиков длинными хвостами и пузатыми животами – другими словами, превратили их в обезьян, – и те не смогли спуститься на землю. Старуха громко посмеялась над их комическим видом, когда они вернулись домой. Как говорит рассказчик «Пополь-Вуха»,