Майкл Ко - Разгадка кода майя: как ученые расшифровали письменность древней цивилизации

Рис. 68. Стела 3 из Пьедрас-Неграса.

Теперь к вопросу о грамотности. Кроме писцов и правителей, кто еще мог читать эти тексты? Среди майянистов общепринятым было мнение, что грамотой владела ничтожная часть населения [178] Сесил Браун (Brown 1991) полагает, что уровень грамотности у майя был низким. Он основывает свое мнение на том, что базовое слово «писать» очень широко распространено во всех языках майя, а множество независимых слов со значением «читать», вероятно, появляются после Конкисты. Я думаю по-иному. – прим. автора. . Возможно, это и было верно в отношении поздних майя накануне завоевания Юкатана, о которых писал Ланда, но в ту пору их культура уже пришла в упадок, так что подобное утверждение не обязательно должно характеризовать майя классических.

Многие научные предположения на тему грамотности достались нам из времен, когда письменность еще не была дешифрована, а сложность и общая неуклюжесть логофонетических систем письма сильно преувеличены. Эпиграфисты, тот же Игнас Гельб [6], например, недооценивали такие системы и рассматривали изобретение алфавита как пусковой механизм распространения грамотности по всему миру. Эту же позицию впоследствии занял социальный антрополог Джек Гуди [179] Гуди Джек (1919–2015) – британский антрополог и социолог, известный благодаря многочисленным публикациям, посвященным сравнительным исследованиям письменной и устной культуры в неевропейских обществах. Автор иронизирует над теоретизированием Гуди, перепутавшего майя и инков и в книге «Приручение дикого разума» (1977), утверждавшего, что государства Центральной Америки не знали настоящей письменности, а использовали систему «узелкового письма». , который был убежден, что майя писали «узелковым письмом» [7]. Но уровень грамотности не имеет ничего общего с бытующей системой письма и связан прежде всего с культурой страны. Самый высокий уровень грамотности в мире – в Японии, где письменность логосиллабическая, а один из самых низких – в Ираке, где используется арабский алфавит.

Подозреваю, что письменность майя была не так уж сложна для изучения или чтения. Линда Шили на своих знаменитых техасских семинарах за неделю научила сотни обычных любителей просматривать тексты майя. Я просто не могу себе представить, что и майя, глядя на резную, ярко раскрашенную стелу на площади, не смог бы прочитать дату, события и имена главных героев, особенно если надпись сопровождалась изображением. Конечно, во всякой письменности сложнее написать, чем прочитать, и, вероятно, людей, которые были полностью грамотны в этом смысле, было мало. И потому неудивительно, что по крайней мере некоторые из писцов ах-ц’ибов принадлежали к высшей знати.

Публичные выставки доколумбова искусства проводились еще с 1920-х годов, но ни одна не имела такого интеллектуального влияния, как выставка «Кровь царей» [8]. Превосходный каталог этой новаторской выставки произвел революцию в нашем понимании мировидения классических майя. Новейшие исследования иероглифической письменности позволили древней элите городов майя выразить свои собственные заботы и цели языком надписей на самых великолепных объектах, когда-либо собранных вместе. В чрезвычайно критическом музейном мире эта выставка была единодушно признана сенсацией. То была идеальная встреча эпиграфики и иконографии майя.

Выставка была детищем Линды Шили и Мэри Миллер и открылась в 1986 году в прекрасном Художественном музее Кимбелла в Форт-Уэрте (штат Техас), выстроенном Луисом Каном [180] Кан Луис (1901–1974) – американский архитектор, педагог, оказавший большое влияние на архитекторов-постмодернистов США. .

Пару слов о моей коллеге Мэри Миллер, профессоре истории искусства в Йельском университете, первой женщине-декане Йельского колледжа. С миром доколумбова искусства ее познакомил в Принстоне Джилетт Гриффин, но она продолжила карьеру в аспирантуре Йельского университета, где получила докторскую степень по истории искусства, защитив диссертацию о настенных росписях Бонампака. Основательно разбирающаяся в иероглифике майя, она была идеальным кандидатом для организации выставки, основанной на новейших достижениях эпиграфики и иконографии майя.

Цивилизация майя классического периода предстала миру как группа царств, правители которых были помешаны на царской крови, благородном происхождении и кровопролитных битвах. Изображения на прекраснейших творениях майяских мастеров показывают нам жуткие картины, от которых волосы встают дыбом: кровопускания, пытки, человеческие жертвоприношения, – и все это полностью основано на том, что древние майя рассказывали о себе. Конечно, это были не мирные майя, воспетые Морли и Томпсоном. Многочисленные информативные прорисовки Линды Шили сделали каталог выставки бесценным источником информации об искусстве и жизни знати, что управляла городами майя. В то же время четко продуманная организаторами сюжетная линия выставки впервые представила доколумбово искусство как нечто большее, чем коллекция пугающих варварских шедевров. И стало это возможным благодаря дешифровке.

Лестные отзывы звучали со всех (или почти со всех) сторон. В большом эссе в «New York Review of Books» [9] каталог высоко оценил выдающийся мексиканский писатель и поэт Октавио Пас, не раз порицавший соотечественников за пренебрежение к истории и культуре древних майя. Не обошлось и без критики, прежде всего со стороны искусствоведов, которых щелкнули по носу. Один особенно сердитый рецензент даже предположил, что Шили и Миллер использовали выставку для продвижения своей карьеры и усложнили жизнь тем историкам доколумбова искусства, которые не были майянистами.

Естественно, читатель может подумать, что дешифровка письменности майя была встречена с распростертыми объятиями археологами. Ничего подобного! Реакцией братства (и сестринства) копателей на самое захватывающее открытие в археологии Нового Света в ХХ веке был… бойкот. Не то чтобы археологи, как в свое время противники Шампольона, утверждали, что дешифровка не состоялась, – они просто сочли, что она не заслуживает такого внимания.

Словом, ситуация сложилась странная. Отчасти потому, что американские университеты выпускают все больше докторов наук, растущему числу археологов остается все меньше что изучать и сказать о прошлом майя. Похоже, эра археологических открытий закончилась. Копатели не нашли ничего лучшего, чем спекулировать на тему классического коллапса майя. Новое поколение археологов может контролировать процесс финансирования (они заседают во всех нужных комитетах), публикаций (они входят в редакционные коллегии журналов) и академического продвижения (они занимают посты в лучших департаментах), но они не нашли пока ничего, что привлекло бы интерес публики.