Любовь Ульянова - Политическая полиция и либеральное движение в Российской империи: власть игры, игра властью. 1880-1905

Подавляющее большинство работ по выявлению секретной агентуры политической полиции пришлось на период с 1917 по 1930-е гг. В это время по вполне понятным причинам внимание было сосредоточено на секретных сотрудниках в социалистических партиях, в первую очередь среди большевиков, а также на тех, кто тайно работал на политическую полицию в период, непосредственно предшествовавший 1917 г. Например, С.Б. Членов опубликовал список секретных сотрудников Московского охранного отделения с 1910 г., объяснив это тем, что «ранее 1910 г. в отделении не составлялось агентурных записок по сведениям отдельных сотрудников» 832.

Сочетание названных историографических обстоятельств привело к тому, что сюжет о секретной агентуре в либеральном и (шире) общественном движении на данный момент, по сути, комплексно не исследован. И в рамках данной работы оказалось возможным только подступиться к его изучению. Преждевременно говорить о точной численности секретной агентуры в среде «либералов», к тому же здесь многое зависит от исследовательской оптики – рассматривать ли политически активное легальное пространство как преимущественно «либеральное» (позиция историографии), или же исходить из представлений чинов политического сыска (которые при этом, как доказывалось в третьей главе, были разными) о «либеральном», «радикальном», «оппозиционном» как отдельных составляющих этого пространства. Я предпочла пойти по второму пути, отталкиваясь от узкого понятия «либерального», и в то же время постаравшись выявить «сексотов» среди видных деятелей общественного движения.

В большинстве случаев мне не удалось раскрыть настоящие имена и клички, дававшиеся секретным сотрудникам в политической полиции. Однако несомненно то, что сами сотрудники в либеральной среде существовали. Кажется некорректным и историографическое представление о взаимосвязи секретной агентуры с нелегальностью положения тех, кого агенты должны были «освещать», – очевидно, что это явление имеет место и внутри легального общественно-политического поля любой страны вплоть до сегодняшнего дня. Более того, в системе дореволюционного политического сыска нормативно-правовое обеспечение работы с секретной агентурой произошло только после легализации политики как таковой – то есть после Манифеста 17 октября 1905 г. Базовый нормативно-правовой документ – «Инструкция по организации и ведению внутреннего секретного наблюдения» – появилась только в феврале 1907 г. 833До этого – как уже отмечалось в 1-й главе – эта сфера деятельности в охранных отделениях регламентировалась инструкциями, утверждавшимися руководителями общей полиции в том или ином городе (в Санкт-Петербурге – градоначальником, в Москве – обер-полицмейстером), а в ГЖУ, по сути, осуществлялась произвольно.

Согласно устоявшейся в литературе традиции, секретных сотрудников стоит разделить на штучников, вспомогательных агентов, осведомителей и собственно секретных агентов. Секретные сотрудники ГЖУ чаще всего относились к первой или второй категории 834, т.к. чины управлений плохо были приспособлены к вербовке секретных сотрудников и работе с ними 835. Этот вывод историографии применительно к революционному движению справедлив и в отношении легального общественно-политического пространства.

Мне удалось обнаружить не так много секретных сотрудников ГЖУ. Таковые были у Тверского ГЖУ в 1889 г. среди служащих в земстве 836и в Обществе взаимного кредита 837; у Вятского ГЖУ в 1899 г. среди сотрудников газеты «Вятский край» 838; в Саратовском ГЖУ в 1902 г. в редакции газеты «Саратовский дневник» 839.

Значительную часть секретных сотрудников охранных отделений стоит отнести к категории осведомителей и секретных сотрудников, в том числе сюда входят те, кто освещал общественных деятелей, вращаясь при этом в революционном подполье, в том числе в студенческом движении. Секретный сотрудник Московского охранного отделения, бывший студент Никитин (псевдоним) являлся членом Юридического общества при Московском университете на рубеже 1880–1890-х гг. и сообщал о его руководителях С.А. Муромцеве и В.А. Гольцеве 840. Такими же были источники «агентурной» информации об участии «либералов» в юбилее известного народника Н.К. Михайловского в 1895 г. и вечеринках так называемых «народников» и «марксистов» 841, о Д.И. Шаховском в Ярославле в 1897 г. 842, о Юридических обществах в Санкт-Петербурге в 1890-е гг. и Казани в 1902 и 1903 гг. 843, об «оппозиционной партии» Нижнего Новгорода в 1902 г. 844, о лекциях «либералов» в Киеве и Харькове 845, о банкетной кампании ноября-декабря 1904 г. 846, земско-городских съездах 1904–1905 гг. 847, а также съездах присяжных поверенных в марте, Союза союзов – в мае-июне 1905 г., адвокатов и профессоров – в августе того же 1905 г. 848

Московское охранное отделение имело секретных сотрудников в «либеральной» среде, начиная с 1880-х гг., Санкт-Петербургское отделение – с начала 1890-х гг. По преимуществу это были журналисты, то есть участники такого значимого, с точки зрения политического сыска, сегмента легального общественно-политического пространства, как периодическая печать.

В 1884 г. сотрудник Московского охранного отделения Панов (псевдоним) работал в редакции «Русского курьера» под руководством В.А. Гольцева 849. О редакции журнала «Северный вестник» сообщал в 1887 г. секретный агент, близкий к кружку московских «либералов», в который входили тот же Гольцев и С.А. Муромцев 850. Вполне возможно, этим секретным сотрудником был небезызвестный С.В. Зубатов. По мнению Ю.Ф. Овченко, Зубатов поддерживал достаточно тесные связи с литературным кружком Гольцева, издавшем среди прочего брошюру «Земский собор». Судя по воспоминания самого Гольцева, его контакты с Зубатовым относились к 1886 г., во время их встреч Зубатов интересовался, в частности, М.М. Ковалевским. При сопоставлении этих сведений с донесениями в Департамент полиции начальника Московского охранного отделения Н.С. Бердяева можно увидеть, что Бердяев сообщал о кружке «московских либералов», в который вместе с Гольцевым входил и Ковалевский 851.

С осени 1889 г. до весны 1892 г. о Гольцеве и других «либералах», контактировавших с редакцией нелегального заграничного журнала «Самоуправление», в Московское охранное отделение сообщал секретный агент под псевдонимом Н.Н. Шаров. Настоящее имя этого секретного агента – Николай Николаевич Шелонский, в круг «освещаемых» им людей входили В.А. Гольцев, Д.А. Дриль, И.И. Янжул, М.М. Ковалевский, Г.И. Успенский 852.

Со второй половины 1890-х гг., когда руководителем Московского охранного отделения стал С.В. Зубатов, донесения в Департамент полиции из Москвы о литературном мире, основанные на сведениях секретных сотрудников, практически прекращаются. Можно предположить, что это было связано с первоочередным вниманием Зубатова к совсем другим сюжетам – рабочему вопросу, созданию рабочих обществ и снижению популярности социал-демократов в рабочей среде.