Андрей Богданов - Повседневная жизнь Древней Руси

Пользуясь победой, Святослав двинулся по Фракии на Константинополь, «воюя и разрушая города, которые стоят пусты и до сего дня». Эти слова Древнейшего сказания подтверждаются ромейскими источниками. Скилица привел красноречивую эпитафию, начертанную на надгробии Никифора Фоки митрополитом Иоанном Милитинским: «Ныне восстань, о владыка, и построй пеших, конных, лучников, свое войско, фаланги, полки: на нас устремляется росское всеоружие. Скифские племена рвутся к убийствам. Все те народы, которые раньше трепетали от одного твоего образа… ныне грабят твой город… Если же ты не сделаешь этого, тогда прими нас всех в свою могилу». Анонимный трактат древности Константинополя», написанный около 995 года, сообщает, что на цоколе конной статуи, стоявшей на площади Тавра, были «вырезаны рассказы о последних днях города, когда росы будут готовы разрушить этот город».

Конечно, штурмовать Царьград со столь малыми силами Святославу было бы затруднительно. Но и остановить его движение ромеи не могли. У Цимисхия появилась более серьезная забота — родственник убитого им императора Варда Фока был провозглашен «императором ромеев» войском, оставленным в Азии против натиска сарацин. Эти отважные воины вообще относились к империи скептически. Стратеги пограничных фем даже не пускали на свою землю императора со слишком большой вооруженной свитой. Нередко они происходили по отцу или матери от арабов, как рассказано в популярнейшей в империи (а вскоре и на Руси) эпической поэме о Дигенисе Акрите — богатыре пограничнике, близком по доблести, духу и приключениям к героям русских былин [198] Девгениево деяние / Подг. текста, пер. и коммент. О. В. Творогова // Библиотека литературы Древней Руси. СПб., 1999. Т. 3: XI–XII вв. . Защищавший европейские владения Империи ромеев Варда Склир был плоть от плоти их, свободный пограничный воин акрит со смешанной кровью и чувством долга перед соратниками и малой родиной. Император попал между двух огней. Хитростью и силой подавить восстание или умереть — такова была альтернатива Цимисхия. Он заключил мир со Святославом и сосредоточился на внутренней борьбе.

Древнейшее сказание описывает заключение мира с помощью притчи. Император прислал Святославу посольство с золотом и драгоценными тканями, но князь, не посмотрев на дары, отдал их отрокам: «Возьмите, кто что будет». Тогда мудрец посоветовал императору послать «оружие бранное». Тут князь посла «принял, начал любить и хвалить, и целовать, как самого цесаря». И сказали императору бояре: «Лют сей муж будет, потому что имением пренебрегает, а оружие берет и любит; дай дань». Тогда Цимисхий отправил Святославу, который уже «немного не дошел до Цареграда», предложение: «Возьми дань, какую захочешь». Святослав взял дань на живых и убитых русов, «говоря, что род его возьмет», «и возвратился к Переяславцу с похвалой великой». Этим рассказом сказитель завершает войну, которая на самом деле только начиналась.

Согласно Льву Диакону, Святослав вернулся в Болгарию. Весной 971 года он был в Доростоле, а его отряды «делали нечаянные набеги, грабили и опустошали Македонию». Конечно, это могли быть и болгары. Цимисхий, решая свои проблемы в Азии, вынужден был отозвать Варду Склира и его ветеранов, поручив оборону в Европе неопытному Иоанну Куркуласу. Пока Варда Склир утишал мятеж в Азии, стараясь не проливать крови соотечественников, участники набегов на болгарской границе стали «надменнее и опаснее». Скилица рассказывает о посольстве русов в Константинополе, которое император упрекал за допущенные несправедливости». Но организация Святославом пограничной службы была невозможна: сама концепция богатырских застав появится на Руси только при его сыне Владимире. По Льву Диакону, Цимисхий отправил к князю в Болгарию два посольства. Так прошли 970-й и начало 971 года. Весной император, в полной секретности сосредоточив войска, внезапно вошел через неохраняемые русами горные проходы в Болгарию. Святослав пренебрегал разведкой. Шпионы же императора, в том числе знающие русский язык, по словам Льва, активно работали уже второй год.

Вторжение было обеспечено большими складами продовольствия и фуража в Адрианополе. В устье Дуная заранее был послан флот огненосных триер в сопровождении эскадры мелких кораблей, всего «более трехсот» судов, «для охраны речного пути, чтобы скифы не могли уплыть на родину и на Киммерийский Боспор в том случае, если они будут обращены в бегство». Вслед за знаменем с крестом сам «Иоанн, прекрасно вооруженный, вскочил на быстрого благородного коня, вскинул на плечо длинное копье и двинулся в путь. Впереди него двигалась фаланга воинов, сплошь закрытых панцирями и называвшихся "бессмертными", а сзади — около пятнадцати тысяч отборнейших гоплитов и тринадцать тысяч всадников. Заботу об остальном войске император поручил проедру (главе совета. — А.В .) Василию; оно медленно двигалось позади вместе с обозом, везя осадные и другие машины. Когда они вопреки всякому ожиданию прошли опасные гористые места, император прервал напряженный марш, дал отдых всему пешему и конному войску, расположив его на неприступном холме, с одной стороны которого протекала река, обещавшая изобилие воды».

На рассвете, соблюдя все предосторожности, император, построив войско «в глубокие фаланги», под звуки труб, грохот кимвалов и тимпанов (тарелок и барабанов), внезапно атаковал город Преслав. Русский гарнизон был захвачен врасплох. Но пребывание дружинников в Болгарии прошло недаром. По крайней мере, у них были прочные и длинные щиты: «все же они поспешно схватились за оружие, покрыли плечи щитами — щиты у них прочны и для большей безопасности достигают ног». По описанию Льва Диакона, это могут быть только византийские щиты-вороны, выгнутые и каплевидные, в виде вороньего клюва, широкой верхней частью закрывающие плечи и сужающиеся к ногам. В империи они появились как раз в X веке, а через сто лет после битв на Дунае норманны победили с ними саксов в Англии. Русы «выстроились в грозный боевой порядок, выступили на ровное поле перед городом и, рыча наподобие зверей, испуская странные, непонятные возгласы, бросились на ромеев. Ромеи столкнулись с ними и храбро сражались, совершая удивительные подвиги: однако ни та, ни другая сторона не могла взять верх».

Исход битвы решила атака катафрактов, закованных в латы с головы до ног, на конях, также прикрытых броней. Оказалось, что «бессмертные», которых собрал и упорно тренировал Цимисхий, были вовсе не пехотой. По приказу императора «бессмертные, выставив вперед копья и сильно пришпорив коней, бросились на врагов. Скифы сражаются в пешем строю; они не привыкли воевать на конях и не упражняются в этом деле. Поэтому они не выдержали натиска ромейских копий, обратились в бегство и заперлись в стенах города. Ромеи преследовали их и беспощадно убивали. Рассказывают, будто во время этого наступления погибло восемь тысяч пятьсот скифов». Скилица пишет, что росов всего было 8 тысяч, преувеличивая их силы примерно в 10 раз. Даже если Святослав получал пополнения с Руси, он не имел столько воинов, сколько уничтожают в его войске щедрые ромейские авторы, пусть даже значительную часть гарнизона, вышедшего в поле перед Пловдивом, составляли болгары.